Вот достаёшь от комнаты ключи...

Вот достаёшь от комнаты ключи,
от той, в которой бьют чудес ключи,
где призраки коснутся вдруг ключиц,
и ты на бра набросишься «включись!»

А комната пуста, не в счёт фантомы,
тем более что здесь они как дома,
ведь пустота – их дом, такая драма!
Зачем им ты, когда в самих ни грамма?

И, собственно, окно – такой же крест,
который понесёт другой жилец.
Прогулка вниз – не более чем квест,
а буквы – текста сброшенный венец.

Восток горит, восход подобен дыму,
поэтому роса необходима.
Что ж, противопожарная в том тема,
что влажен мир, как Каракаллы термы.

Настаивает кто-то позади:
«Не совершай… Из комнаты не выходи…
И Шипки  дым пускай через окно
на солнце, всё равно погаснет…» Но

в текущий месяц, в год такой-то, в оный,
под настроением подстать сезону,
идёшь смотреть на «Игроков» Сезанна,
напившись водки или же «Чинзано».

Когда на плоскости нет степеней свобод,
то потихоньку отвыкаешь от
возможностей, которые дал Клод
Моне – создатель галерей погод.

Познав же атмосферу внутривенно,
становишься зависимым, наверно.
От ассорти жасмина и бензина
становишься зависимым безвинно.

Но сердце вылетает, словно клёст,
из-под трамвайных пар стальных колёс,
а провода – отростки колких лоз,
их намотать на обода пришлось.

А рельсы продолжительней весенних
деньков. Попробуй продолжать во сне их,
в том, где проходишь вдоль дворцов высоких,
чтоб надавить из камня слова соки.

Покинешь ли, останешься ли в ней,
но комната не будет ни темней
и ни какой-нибудь другой. Длинней
всё нити ливней да шаги теней.