Свобода - это спать в сортире

Свобода - это спать в сортире,
свобода - плакать и валяться.
Свобода, мне нельзя сорваться!
Я так стерилен, аж противно.
Свобода, мне давно за двадцать!
Я вырос миром в микромире,
и потому мне очень стыдно
ночами по аллеям шляться.

- Айда, поехали купаться!
- Я не пойду, меня не видно,
я лучше спрячусь за диваном
и буду дрожью обливаться.
От этих глаз - куда деваться!
Ведь мне порой и так обидно,
что я не стал именоваться
как Доктор Кто, как Доктор Ватсон...
(До изумленья очевидно:
три буквы "К Т О" - суть самозванца).

Я лучше съеду в город Видный,
чтоб там навеки поселиться;
сменив дискретность информаций
вопить, не бриться, веско драться,-
чтоб жались к стенам проходимцы,
снимали шляпу очевидцы,
крестились мелко святотатцы...

Куда зовёшь меня? На танцы?!
Чего ты хочешь? "Отрываться"??!
- Эх, молодёжь, тебе не видно,
от этих грёз - куда деваться!
В колёсах мерса ржавой спицей
крутиться, дальше не соваться, -
разбиться, разочароваться...

Чтоб не делиться - лучше скрыться,
в прихожей долго обуваться:
- Ну, мне пора, дела - напиться,
с балкона миром любоваться:

прораб и слесарь, лавка, стройка,
подвал бомжей, пятиэтажка...
Чу! Кто-то движется;
                Наташка?
Куда в такой короткой юбке?
Должно быть, с хахалем ****ься;
блин, исчезает за помойкой...

Уже непознанного сколько!
Загадочного - пачки! стойки! -
      а есть ещё коньяк, настойка;
- А чтоб с балкона не сорваться,
я привязал себя надёжно
к плите бетонной старым шарфом.
Но, даже этим обездвижен, -
я столько знаю, помню, вижу...

...Открытые балкона окна,
и даже долетают звуки:
в капели редкой водостока,
смеясь, плескается алкашка.
И смех её на всю округу,
как позабытый голос брата,
меня баюкает и лечит...

К чему, впечатавшись друг в друга,
перемежать словами речи,
передавать приветы, вещи, -
мы всё равно идёт по кругу,
где каждый равно обесцвечен,
и если узнан, то - замечен.

К чему сюжет - одно расстройство!
Там жажда, месть, вражда, геройство,
потом за это отдуваться -
   пиратством, рабством ли, увечьем,
держаться за чужие плечи,
скрываться в мире центрифуги...

Я Доктор Ватсон - зол, напуган,
меня коньяк уже не лечит,
я мыслей собственных заложник:
как только слышу слово "можно",
перевожу как "здесь остаться",-
и начинаю приживаться,
переживать,
жевать словарь свой...

Я зафиксирован надёжно, -
нет, мне никак нельзя сорваться!
Как вижу тёлку без одёжи -
бегу немедля отжиматься.

А за спиной плита плетётся,
такое набивая Морзе,
что я втыкаю в уши пальцы:

"Мы все здесь - посланные свыше
такие же живые души,
умеющие ждать, бояться,
что новым днём проснуться лучше -
уже случайность, а не случай,
под нереальность констатаций
неустоявшегося факта,
неисчезающего шанса,
который до изнанки стёрся,
пытаясь въявь нарисоваться;

умеющие петь, смеяться,
под грузом векового долга
живущие под самой крышей
в ячейках застеклённых лоджий
огромнейшего небоскрёба,
построенного неким старцем."