Сказка о Иване царевиче и сером волке часть 1

СКАЗКА О ИВАНЕ-ЦАРЕВИЧЕ И СЕРОМ ВОЛКЕ   (часть 1)
      

  ПРОЛОГ

В стародавни времена,
Когда наша сторона
Еще Русью называлась,
Много в ней чего случалось:
И сраженья и пиры,
И волшебные дары,
Чародеи ворожили,
Корабли по небу плыли,
Волк мог, каверзы чиня,
Превратиться вдруг в коня,
Нечисть пряталась в туманах,
На насыпанных курганах
Пили мед богатыри,
Православные цари
В теремах роскошных жили,
Бочки крепкие смолили,
Чтоб избавиться от жен,
И стерег казну дракон,
В подземельной галерее,
Где таится смерть Кощея,
Зверь поведать мог тайком
Человечьим языком,
Королевич вихрем мчался,
За Луной, за Солнцем гнался,
Да за ветром, знать желая,
Где царевна молодая,
Что у мачехи жила,
Вера, честь тогда была,
Хоть мутили воду черти,
И любовь сильнее смерти.


           ГЛАВА 1

И тогда-то царь Салтан
Был главою россиян.
Долго он и мудро правил
И страну свою прославил
Громом воинских побед
Он на целый  белый свет.
У царя три сына было,
Но, увы, жизнь развратила
Царь-Салтановых детей,
Знал он в мудрости своей,
(Ну, а мудрость-то печальна),
Что сыны не идеальны.

Старший Боря был силач,
Буйный пьяница, трепач,
Лошадей любил он, власть
И налиться водкой всласть.
Знал Салтан, чтоБоря пьет,
Дай секрет – секрет пропьет,
Дай солдат – пропьет солдат,
Спросишь, он не виноват, -
- Не учел, мол, старый пень,
Алкогольную мигрень!
Средний Дима был похабник,
Интриган, хапуга, бабник,
Не любил копаться страх
В государственных делах.
Царь начнет его искать,
Чтоб бумаги разобрать,
Деньги вывести из тени,
А Димон на бюллетене –
Свежий триппер лечит он,
Мол, подвел его гондон.

Младший Ваня был обычный
Симпатяга романтичный,
Он не шибко умный был,
Девок, сладости любил,
Но на девок и хурму
Не хватало средств ему.
Не могла же романтичность
Заменить ему наличность.

Царь сынов стыдил, ругался,
Но делами занимался
Государства все один,
Хоть и дожил до седин.
Этим царь был удручен:
На кого оставить трон?

При дворце был дивный сад,
Круглый год там аромат,
В нем со всех концов земли
Фрукты редкие росли.
Но особенно мила
Царю яблоня была.
И не диво, не простые,
Все плоды на ней златые,
Как церковны купола.
Как она плоды дала,
Звать любил к ней царь послов,
Ну, хотя б на пару слов,
С ними он под ней сидел
В обсужденьи разных дел:
О беспошлинной торговле,
О свободной рыбной ловле
Близ отечественных вод,
Про убытки, про доход,
А меж тем, своей рукой
Гладил плод он золотой,
- Вот какой доход мне дан!
Знай, мол, наших, басурман!



Вдруг, как гром ударил в выю,
Кто-то яблоки златые
Портить стал, срывать, клевать,
Даже вроде воровать!
Захворал Салтан от горя,
И зовет он Диму, Борю,
Сына младшего Ванюшу,
Чтоб они, язви их в душу,
Сад ночами стерегли,
И злодея извели.

Братья жребии бросают,
Дима первый вынимает.
Той же ночью дивный сад
Сторожить стал средний брат.
Как он был большой молодчик,
Да на баб большой охотчик,
Встав в саду на караул,
Через час оттуда сдул
К девкам блудным и веселым
И всю ночь с прекрасным полом
Он бессовестно кутил,
А под утро завалил
В царский терем, в тронный зал
И царю он так сказал:
- Я под ночи черной шалью
Просидел с своей  пищалью,
Да со сном лишь только бился,
Наш злодей не появился.
Царь ответил: молодец!
Верю, что не спал, стервец,
Караулил ты всерьез,
Вон на шее-то засос,
Пред отцом хотя бы, Димка,
Застегнул бы ты ширинку,
Да помаду с морды смой,
И иди ты с глаз долой!

В ночь другую старший брат
Караулил дивный сад.
Час стоял он в карауле,
Но как звездочки сверкнули,
И ночной спустился мрак,
Он отправился в кабак.
Выпил там пять жбанов браги,
Две горилки, три малаги,
Выпил пива два ведра,
Вот уж утро и пора
На доклады к государю.
Он свою хмельную харю
Чуть в ведре пополоскал
И с докладом побежал.
-Так, сказал царю он, отче,
Не смыкал я ночью очи,
Неизвестного задиру
Ждал с наточенной секирой,
Чтоб злодея изрубить
И тебе чтоб услужить.
Да никто не появился.
Царь, принюхавшись, скривился:
- Тот всю ночь проводит с шмарой,
Этот прется с перегаром!
Ночью пьянствовал, сынок?
- Волновался я, продрог,
Выпил для здоровья чисто
Только водки граммов триста.
Я устав ведь почитаю,
В карауле меру знаю.
- Все, иди! Коль знаешь меру,
Так не порти атмосферу.

В третью ночь меньшой стал брат
Караулить дивный сад.
Так как младший сын Иван
Скромный был и не буян,
В карауле он сидел
И бессонницу терпел,
Что-то тихо напевая,
Ночь-то темная какая!
Вдруг, в ночи он видит свет,
Испускал его предмет
Прямо с неба в сад влетевший.
Шепчет парень оробевший:
- Экий вор имеет вид!?
Прям комета иль болид!
А комета подлетает
Прямо к яблоне, срывает
Нагло самый спелый плод
И клюет его, клюет!
- Так ведь это же жар-птица
В сад решила к нам явиться!
Ну, теперь тебе конец!
Подобрался молодец,
К птице огненно-горючей
И ее рукой могучей
Ухватил за самый хвост.
Птица в крик, крылами хлест,
И наверх, к звездам умчалась,
Лишь перо в руке осталось.
Рано утром в царский дом
Наш Иван идет с пером.
- Птица-жар, отец, наш вор,
Да плохой я прокурор,
Птицу ту я уж схватил,
Но, обжегшись, упустил.

Всех сынов тут царь сзывает,
И такое с трона бает:
- Принесет кто мне жар-птицу,
Я тот час тому счастливцу,
Отпишу, как есть державу!
Пусть владеет ей по праву.
Ну, а прочим, не взыщите:
Кукиш с маслом. Все, идите!


Поклонилися сыны:
- Надо ехать, раз должны,
И пошли толпой в конюшню.
- Огорчил ты нас, Ванюша,
Молвил с сердцем старший брат,
- Едь теперь вот к черту в зад
Из-за этого пера!
Ну, какого ты хера
Всю-то ночь в саду сидел
И жар-птицу углядел?

Ваня слушал и молчал,
Своего коня седлал,
Брал припасы: спички, свечку
И походную аптечку,
Грудь кольчугою покрыл,
Меч с кинжалом прицепил,
Лук тугой взял на потеху,
Стрел колчан, да и поехал.

           ГЛАВА 2

Едет Ваня, вечер стал,
Конь уже под ним устал,
Еле-еле движет ноги,
Тут широкая дорога
Ванин путь пересекает.
У дороги замечает
Ваня древний монолит.
Старый текст на нем набит.
Ваня надпись разбирает,
Вслух задумчиво читает:
- Коль направо ты пойдешь –
Гибель скорую найдешь.
Коли в леву сторону –
То найдешь себе жену.
Коль пойдешь прямым путем,
То расстанешься с конем.


Прочитал царевич текст
И подумал: с бабой секс
Все когда-то приключится,
Рано мне еще жениться.
Да и рано мне опять
Буйну голову терять.
И осталось для меня
Лишь рискнуть судьбой коня.

Вот по каменной рекламе,
Наш царевич двинул прямо,
И заехал в темный лес.
- Ах, когда еще прогресс
Добредет сюда шатаясь?
Думал Ваня, озираясь –
- Ни корчмы, ни фонарей,
Но зато полно зверей.
Только так подумал Ваня,
Как услышал он рычанье.
Волк из чащи выбегает,
Сердце в Ване обмирает:
До чего огромен зверь!
Чуть не с лошадь, верь не верь!
Наш царевич лук хватает,
А стрелу не успевает,
Волк уж рядом очутился,
В горло лошади вцепился,
Головой мотнул слегка,
И конягу как щенка,
В миг на спину опрокинул,
А Иван седло покинул,
Словно брошенный снаряд,
И на землю аккурат,
Просто кубарем свалился,
Задохнулся, покатился,
В пень ударил головой,
И подумал: Боже мой!
Лучше б верно я женился.
Раз вздохнул и отключился.


Вот Иван в себя приходит
И кругом глазами водит.
Осмотрелся он и сел.
И подумал: вроде цел,
Руки, ноги все на месте,
Алкоголя бы грамм двести,
Чтоб поправил я умишко,
На башке вот только шишка,
Да прическу растрепал
И лошадку потерял,
И, похоже, что из принца
Превратился в пехотинца.
Надо ж так коня порвать,
Что и за год не собрать!
Что ж, пойду пешком теперь,
Не мешал бы только зверь
Исполнять сыновний долг…
Вдруг, опять пред Ваней волк!
Содрогнулся молодец
И подумал: мне конец.
Только волк не нападает
И клыками не сверкает,
Не грозится, не рычит,
А Ивану говорит:
- Ты прости, что вышло так,
Зверь я хищный, как-никак,
Я когда коня сожрал
И назад уже бежал
Ко родимой стороне,
Что-то екнуло во мне.
Спазм случился у меня
Из-за этого коня.
То ли печень воспалилась,
То ли совесть пробудилась,
Что пришлось конягу слопать,
Только знаешь, пехом топать
Не придется тебе, брат,
Сам свезу, коль виноват.
Ты прости меня, паскуду,
Впрочем: кто ты и откуда?
И какая вдруг беда
Занесла тебя сюда?

И царевич с чувством, с толком,
Рассказал, что было волку.
- Чую, будет мне работа,
Молвил волк, прикинув что-то,
Почесав свой серый жбан,
- Помогу тебе, Иван.
Птицу-жар тебе добуду,
А иначе ж сукой буду.
А теперь давай, детина,
Забирайся мне на спину
И поедем к супостату,
Принесем царю Долмату
Мы привет от кой-кого,
Ведь жар-птица то его!






Долго волк бежал, ребята.
Вот уже царя Долмата
Показалася столица,
Где прописана жар-птица.
Посреди ее дворец,
Что сияет как венец,
Пропасть стражников у входа.
Близ дворца, на огородах,
В ожиданьи ночи темной,
Ждут Иван и волк огромный.
Вот и полночь наконец.
Молвит волк: ты молодец,
Полезай-ка в то окошко,
Коридор там, ты немножко
Коридором тем пройдешь
И направо повернешь.
Там есть дверь, за ней жар-птица,
В золотой клети гнездится.
Помни важную вещицу:
Ты как станешь тырить птицу,
Сунь ее в пакет башкой,
Только клетки золотой
Даже пальцем не касайся,
А не то…Ты постарайся.

И царевич наш для цели,
Сделал точно как велели,
К птичке сонной подобрался,
Ухватил ее, собрался
Скрыться с птицею во тьму,
Да понравилась ему
Очень клетка золотая,
- Вещь-то видно дорогая.
Просто антиквариат,
Как ее купцам продать,
Я б в накладе не остался,
Я б финансово поднялся,
За границу б съездил, в Таллинн,
Стал б у девок популярен…
Размечтался наш Ванек
И забыл что баял волк,
Клетку тронул, что за дело?
Все кругом вдруг загремело,
И под громкий вой сирен,
Попадает Ваня в плен.
Привели его к Долмату,
Тот мужчина грубоватый,
Через слово матерится,
- Ты куды, тудыть, жар-птицу
Извиняюсь, поволок?
Вот ужо тебе, щенок!
Говори: кто ты? откуда?
А иначе будет худо!

А Иван ему: Да, блин,
Я ведь это – царский сын.
В вашей я земле татарской
Промышлял по воле царской,
Царь Салтан меня послал,
Чтоб жар-птицу я достал.
Та у нас в саду летала,
Царски яблоки клевала,
А они-то не простые,
Право слово золотые,
Из коллекций Фаберже,
Все попорчены уже.

Говорит тогда Долмат:
- Я, царевич, сам не рад,
Что стоит передо мной
Отпрыск с кровью голубой,
Вдруг попавшийся на краже,
Что его приводит стража,
Как на деле погорел,
Что про этот беспредел
Поползут в державах слухи…
Скверно это, бляха-муха,
Надо дело поправлять.
Ты давай, едрена мать,
Дуй за дальнюю границу,
Там в соседственной столице
Конь есть с гривой золотой.
Умыкни его, друг мой,
И ко мне веди коня,
И жар-птица вся твоя,
Вместе с клеткой золотою.
Я и проводы устрою,
И дорогу оплачу.
Не добудешь, к палачу
Отведет тебя конвой
И простишься с головой.

Пнули Ваню лаптем в зад
И пошел Иван назад.
Где под спаржей и омелой
Ожидал подельник серый.
- Птичку что не приволок?
Говорит Ивану волк.
- Птицей было я разжился,
Да за клетку ухватился,
Как остался слух мой цел
От сигнальных децибел?
В общем, волк, попался там
Я Долматовым ментам.
И теперь Долмат меня
Добывать послал коня
С гривой больно золотой,
А иначе с головой
Надо будет мне проститься.
Эх, далась мне эта птица!

Волк башкою покачал:
- Я ж тебя предупреждал…
Конь тот у Мильтона в царстве,
В тридесятом государстве,
А Мильтон тот прямо турок,
С виду просто как окурок,
Но ехиден и жесток,
Оттого и одинок.
Сколько раз он был женат!
Только жены аккурат,
Или сами удавились,
Или за границу смылись.
Делать нечего, сынок,
Продолжает Ване волк,
- Надо ехать за конем,
Сядь на спину и рванем.

Сел опять Иван на волка
И помчались по пригоркам.
По лесам и перелескам,
Будто к дурам деревенским.


           ГЛАВА 3

После долгого прогона
В царство прибыли Мильтона
И до ночи затаились,
А лишь звезды появились
И рабочий шум умолк,
Говорит Ивану волк:
- Ваня, сын самодержавный,
Ты запомни – я щас главный,
Как скажу, так исполняй,
От себя ж не добавляй
Никакой инциативы,
Ты сейчас через крапиву
Полезай, давай, послушно
Прямо в царскую конюшню
И ищи там без меня
Знаменитого коня,
Конь тот гривою блестит,
Рядом с ним узда висит.
Ты конягу изымай,
А узды не задевай,
Даже пальцем не касайся!
Ты уж, Ваня постарайся.

Вот на дело царский сын
Ночью вновь пошел один.
Влез в конюшню молодец,
Видит – чудо жеребец,
Грива вся в златых колечках,
На стене висит уздечка
И каменьями сияет,
Как же густо украшают
Жемчуг, яхонты ее,
И смарагды, и «рыжьё»!
Снова царскому сынку
Мысль ударила в башку,
Мысль не новая, по сути:
Ту узду продать в валюте,
С капиталом оказаться
И финансово подняться,
Дом в Сиаме заиметь,
Трансвеститов посмотреть…
Размечтался Ваня смело,
Но едва рукою белой
За уздечку взялся он,
Поднялся такой трезвон,
Что Иван застыл от страха!
От макушки и до паха
Вдруг не стало в теле сил,
Как инсульт его разбил.
Тут и стража набежала
И Ивана повязала,
И изрядно по лицу
Надавала молодцу.
А потом его к Мильтону
Потащила, тот на троне
Восседает, старый хер,
Ни культуры, ни манер,
Пальцем в ж… ковыряет,
На царевича взирает
С благодушным юморком,
Будто век он с ним знаком.
А Иван с разбитой рожей,
На татарина похожий,
Пред царем один стоит
И угрюмо в пол глядит.

Царь:
Кем ты будешь? Кто таков?
Из каких пришел краев?
Ты бунтарь иль инсургент?
Или вражеский агент?
Или мой давнишний кровник?
Или просто уголовник?

Иван:
Не агент я, не злодей,
Из порядочных людей,
А зовут меня Иван,
Мой родитель царь Салтан,
Повелел добыть жар-птицу,
Что в Долматовой столице,
Я за птицею пустился,
Да на деле завалился,
И такой мне вышел крест,
Что попал я под арест.
А с царем за птицу-жар,
Чуть не сделался удар,
Покраснел он и взбесился
И казнить меня грозился,
Но остыл Долмат потом,
И меня он за конем,
В стольный град твой и послал,
Вот к тебе я и попал.

Царь:
Что же делать мне с тобой?
Или голову долой,
Лихоимцам в назиданье?
Или вот тебе заданье:
Поезжай ка нынче Ваня,
Ты до моря-окияна,
Там из моря царь-девица
Ночью выйдет веселиться,
Песни будет напевать,
Да с русалками плясать.
Эта девица, послушай,
Очень мне нужна, Ванюша,
Ведь давно я без жены,
Сам ты знаешь, как важны
Облегченья гениталий
Для здоровья государей.
Но у девки есть охрана,
Вся из моря-окияна:
Осьминог, слыхал небось?
Восемь ног, все ноги врозь.
Скат лектрический, морской,
С плоской, глупою башкой,
Но с таким шипом в заду!
Током бьет, имей в виду.
Есть еще единорог,
Белый, сволочь, как творог,
Острый рог во лбу имеет,
Ловко им в воде владеет,
Может запросто проткнуть
Даже панцирную грудь.
А еще там есть медуза –
Плод безбожного союза
Студня с лампою настольной,
Жалит, падла, дюже больно…
Что ты, Ваня, спал с лица?
Что тревожит молодца?
Что твои потухли очи?
Ехать, вижу, ты не хочешь?
Что ж, в душе тебя любя,
Понимаю я тебя:
Заробел? Так и скажи,
Легче ж голову сложить,
Не рискуя лезть к девахе,
У меня сейчас на плахе,
Тяп! И нету головы,
Без усилий, без борьбы.

Иван:
- Значит, выбор невелик:
Или мне по шее вжик!
Или в пасть морскому гаду
За царевной лезть мне надо.
Ладно, съезжу к океяну,
Хоть далек он, окаянный,
И царевну на возу,
До тебя я привезу,
Вместе с энтим осьминогом,
Иль с морским единорогом.

Царь:
Поезжай, давай, Ванюша,
И еще меня послушай:
Как царевну привезешь,
Так коня себе возьмешь.
- И с уздой? – Бери с уздою,
Поезжай, Господь с тобою.

Вот пошел Иван назад.
- Извини, мой серый брат,
Говорит царевич волку,
- Ты порви мне, что ли, холку,
Или горло, или зад,
Снова мне и шах, и мат!
До коня ведь я добрался,
И уже назад собрался,
За удачу ставить свечку,
Да попался на уздечке.

Волк:
Ты, дружище мой Иван,
Все же редкостный болван.
Говорил: узды не трогай!
Ты ж как разумом убогий,
За уздечку все же хвать,
Верно, думая продать.

Иван:
Виноват я, что судить?
Хоть с тобою волком выть,
Так ведь грусть-то одолела,
Но ведь надо это дело,
Как-то, серый, исправлять,
Царь-девицу добывать.
Может, съездим к окияну?
Да проклятую путану
Привезем давай царю?
А иначе я ж сгорю.

Волк:
Ты, царевич больно скорый,
Ведь морских чудовищ свора
Эту девку стерегут,
Всех чужих они сожрут,
И со шкурой, и с костями,
Да и с царскими кровями.
Много в этом деле риска,
Да и путь туда неблизкий,
Но рискнуть придется нам,
Ну, садись и по газам.


          ГЛАВА 4

Долго серый волк бежал.
Даже Ваня задремал.
Разбудил уже Ивана
Шум от моря-окияна:
Ветер дует, вал гремит,
Пена белая шипит,
Берег дикий и пустынный,
И на первый взгляд невинный.
Не поверишь, что резвится
Здесь ночами царь-девица,
Что морские гады тут
Царь-девицу стерегут.

Ваня на песок прилег,
Но не дал покоя волк.

Волк:
Ну, чеши, Ванюша, темя,
Есть еще до ночи время,
Чтобы нам с тобой решить,
Как девицу захватить,
Где устроить нам засаду,
Чтобы те морские гады,
Ни на нюх и ни на глаз
Не смогли б заметить нас.
Царь-девица будет вроде
Петь, плясать на мелководье.
Чтобы нам ее схватить,
Надо девку заманить
Чуть подальше от воды,
Ну, хотя бы вот сюды.
Я к воде поближе спрячусь,
А твоя Иван задача,
Притаиться, чтоб без звука
Вот за этим каменюкой.
И как только из-за туч
Выйдет бледный лунный луч,
Выставляй-ка, старичок,
Из-за камня свой стручок,
Чтоб увидела девица.
Та, наверно, изумится
И поближе подойдет,
(Любознательный народ
Эти девки, почему-то),
Как она от этих спрутов,
От русалок и медуз
Удалится, тут как туз,
Я на сцену выбегаю,
Царь-девицу я хватаю,
Ты садишься на меня
И бежим, как от огня.

Вышло все, как намечалось,
Только девица помчалась,
Чтоб ***шко рассмотреть,
Да в руке его погреть,
Позабыв медуз и спрутов
На какую-то минуту,
Так метнулся серый волк
И девицу поволок.
Ваня с бледной образиной,
Прыгнул серому на спину,
Царь-девицу подхватил
И прижал что было сил.
Не заметил Ваня даже,
Что штаны забыл на пляже,
Так в нем чувства взволновались
И понятия смешались.

         ГЛАВА 5

Вот добрались с царь-девицей
До Мильтоновой столицы,
И проделав долгий путь,
Сели малость отдохнуть.
Разглядел Иван девицу:
- Эки очи и ресницы,
Брови черные, коса…
Эка, думает, краса!
Я такой красы небесной
И не видел, если честно,
Разве мне такая снилась?
Эка сердце вдруг забилось!
И тоскливо стало Ване,
Это ж надо: старой дряни,
Он везет такой презент
Под Мильтонов инструмент!
Губку Ваня прикусил,
Взор с досады опустил,
И заметил тут несчастный,
Что пред женщиной прекрасной,
Он царевич, как нарочно,
Совершенно безпортошный!
Покраснел Иван как рак,
Срам ладошкой, кое-как
Он стыдливо прикрывает
И царевне объясняет:
- Извини меня, соседка.
Без штанов хожу я редко,
Я не эксбиционист,
И не порно я артист,
От стыда я сам не свой.
- Ты мне нравишься такой,
Царь-девица отвечала,
- Мало что я в жизни знала.
Что я видела, Ванюша?
Осьминогов, да горбушу,
Да ходила вечерами
К девкам с рыбьими хвостами…
Ты еще у окияна,
Так понравился мне, Ваня,
Ростом, статями мужскими,
И очами голубыми.
Что скажу тебе родной:
Я Мильтоновой женой
Быть нисколько не желаю,
Я давно ведь, Ваня, знаю,
Что он старая свинья,
И не годен мне в мужья,
Что пропах он старый, псиной,
Ацетоном, мочевиной.
А с тобой бы я Ванюша,
Зажила б душа я в душу,
Вот с тобой бы я сошлась.
Тут и Ваня чует страсть,
Говорит: коль мы замутим,
Так коня-то не получим,
Конь-то с гривой золотой,
С драгоценною уздой!
И с тобою, друг мой милый,
Мне расстаться нету силы!
Вот ведь бедствие какое?
Волк, придумать бы такое,
Чтоб нам с нею вместе быть
И коня бы получить?

Волк:
Это не по волчьей части!
Вот уж где мне ваши страсти!
Обещался я в ту ночь
Лишь с жар-птицею помочь.
Конь потом, потом девица,
А теперь, поди, жениться
Ты задумал после дел?
Ты не слишком оборзел?
Ладно, дети, чем могу,
Вашим чувствам помогу.
Только, чур, потом не злиться,
Не жалеть и не креститься,
И молчать, чтоб как могила,
Что видали, что здесь было!

Тут же волк в лесу под елью.
Мордой грянувшись о землю.
Превратился в царь-девицу.
А Иван наш стал креститься,
Двух цариц вдруг видит он,
- Наважденье это, сон!
Как же я не догадался.
Что с нечистой силой знался?
Волк-то оборотень, видно!
Что мне делать? Как обидно:
Проклянут меня попы,
Как бесов Гваделупы!

Тут одна из двух девиц,
Грубо молвит: ну-ка, цыц!
Не велел ведь я креститься,
Тут, царевич, заграница,
Басурманов здесь толпы.
Не помогут тут попы!
И гляди бодрее, Ваня,
Твердый шанкр и то румяней,
Во дворец идем скорее,
Царь, конечно, ошалеет,
И, увидевши меня.
Сразу даст тебе коня
С драгоценною уздечкой.
Ты бери и на крылечко.
И немедля уходи.
И меня в лесу не жди.
Сядешь с девицей в седло
И скачи пока светло.
Я ж царевну подменю
И потом вас догоню.

Все наш Ваня исполняет,
Чудо-деву доставляет
Он Мильтону во дворец.
Вот, промолвил молодец,
Царь-девицу добыл я,
Отдавай теперь коня!
А Мильтон аж в корчах бьется
И от похоти трясется:
- Ох, утешил ты меня!
Дайте ж молодцу коня
И уздечку золотую!
Я же девицу такую
Не заставлю долго ждать,
Эй, стелите мне кровать!
И ведет развратник старый
Чудо-деву в будуары.

-Ставни только замуруй,
Да светильники задуй,-
Хрипло дева прорычала.
- Что ж, хорошее начало, -
Про себя подумал царь,
- Девка - форменный угар!
Эх, не сердце б, не подагра,
Так принял б еще «виагры»,
Девка уж рычит от страсти.
Экие, однако, части?
Под рукой он чует шерсть,
Шерсть кой-где, конечно есть,
На девической фигуре,
Здесь же, думает, в натуре
Волосами все покрыто,
Будто девка из ифритов.
Иль хотя бы из армян…
Волосатый все же стан?
Да и губы велики?
А клыки-то, а клыки!!!

Царь Мильтон кричит: спасите!
Стража, кто там, помогите!
Сколько ждать вас, дураков?
Монстр забрался в мой альков!

Караул к дверям спешит,
Крик, оружие гремит.
Пламя факелов трепещет.
Брони войнов грозно блещут,
Топоры ломают дверь…
А из спальни страшный зверь!
Стражу грудью опрокинул.
Прыг во двор и словно сгинул.

             ГЛАВА 6

А царевич наш счастливый
На коне с златою гривой,
Мчится в лес, где ждет-томится
Настоящая девица.
Ваня мощною рукой
На коня перед собой
Садит деву молодую
И помчался в Русь Святую.
Волк их к вечеру догнал,
Рядом с лошадью бежал
До таможни на границе,
А уже в виду столицы,
Как ночной спустился мрак
Разложили бивуак.
Молвил волк: послушай, Ваня,
Завтра встанем мы поране,
Утром ты к царю пойдешь,
Наконец, коня махнешь
На искомую жар-птицу,
И домой, а я к волчице
С облегченьем побегу
В сердцу милую тайгу.
Да, недаром ты скитался,
Экий куш тебе достался:
Вон уздечка, как богата,
Бриллианты в сто каратов,
А невеста-то, друг мой,
С кровью точно голубой.
Что же, Ваня, ты молчишь?
И о чем теперь грустишь?
Ваня ножкой покачал
И приятелю сказал:
- Как мне дорог этот конь!
Благородство в нем, огонь,
Он летит быстрей стрелы,
Может прыгнуть со скалы,
Средь сражений и пожарищ
Будет добрый он товарищ.
Я еще, когда был мал
О таком коне мечтал.
Знаешь: хоть зарежь меня,
Не отдам царю коня!
Волк:
Ну, царевич, ты даешь,
Это ж форменный грабеж!
Девку спер у супостата,
А теперь и у Долмата
Увести решил коня!
Но уж это без меня.

Ваня:
Милый, добрый, славный волк,
Без тебя не выйдет толк,
Птицу мне не получить
И коня не сохранить.
Дай еще разочек чудо,
Век тебя я не забуду!

Волк:
Ладно, Ваня, чем могу
Вновь тебе я помогу,
Превращусь ужо в коня.
Ты к царю веди меня.
Тот весьма развеселится,
И отдаст тебе жар-птицу,
Вместе с клеткой золотой,
Ты тогда столбом не стой,
И ему не пудрь мозги,
Клетку схватишь и беги
На свою Святую Русь,
С ним один я разберусь.

И на этот раз послушно
Все исполнил наш Ванюша.
Безмятежность сохраняя,
Он фальшивого коня,
Ко дворцу с утра подводит,
В поводу на двор заводит.
Их увидев, царь Долмат
Выбегает из палат,
Ваню крепко обнимает,
Конский повод принимает,
Говорит: за этот дар,
Забирай ты птицу-жар,
Вместе с клеткой золотой,
Есть еще должок за мною,
Обещал еще я, Ваня,
Оплатить твои скитанья,
Вот тебе в валюте счет
И теперь у нас расчет.

Как ему волк и велел,
Мешкать Ваня не хотел,
И, споткнувшись на пороге,
Моментально «сделал ноги»,
Унося полезный груз,
Точно зная, что конфуз,
Скоро будет у Долмата.
Ну, а царь Долмат, ребята,
Пожелал по переулку
Сделать конную прогулку
И похвастаться при том
Златогривым жеребцом
Перед всем честным народом.
Был тщеславным сумасбродом
Этот самый государь,
Знал бы он, какая тварь
Под седлом его таится,
Что когда он устремится
Впереди своих бояр,
Выйдет форменный кошмар:
Конь вдруг ростом уменьшился,
Цветом вдруг переменился,
Грива стала выпадать,
Волка стал напоминать
Конь, несущий государя,
Что за мерзостная харя?!
Что за страшные клыки?!
И Долмат наш от тоски,
Вдруг обделался бедняжка,
Потекло по полным ляжкам,
И таким был жидким стул,
Что Долмат наш соскользнул,
И свалился на дорогу.
А зверюга поднял ногу,
Помочился, прыгнул в ров,
За забор и был таков.


         ГЛАВА 7

Ну, а что Ивана братья?
Те нашли себе занятье:
Как дошли они до камня
И прочли на нем посланье,
Так и молвил брат старшой,
В горизонт махнув рукой:
- На фиг нам по свету шастать,
Это, знаешь ли, опасно
По лесам бродить дремучим,
По горам и всяким кручам,
Опасаяся зверей
И дразня лихих людей.
Нет, искать не стоит, брат,
Геморрой себе на зад.

Отвечает братец средний:
А давай в район соседний
Мы оглобли повернем?
Там в глуши себе найдем
Тихий, славный уголок,
Поплюем там в потолок,
В волю водочки попьем,
Девок ласковых найдем,
И пока в рот водка льется,
Все без нас и обойдется.
Так они и порешили,
Развернулись, утопили
Все суетное в вине,
В тихой, мирной стороне.
Все пропили братцы-други,
Копья, седла и кольчуги,
Вороных своих коней,
Шапки черных соболей,
И кафтаны, и умы,
И тогда лишь из корчмы
Вышли братья удалые,
От похмелья чуть живые
И брели, не зная даже,
Что же батюшке расскажут.
Тут-то братьев удрученных,
Не побритых, утомленных,
И догнал Иван счастливый,
Конь под ним золотогривый,
У седла в клети жар-птица,
Впереди сидит девица
Небывалой красоты,
- Экий, думают браты,
Куш сорвал себе Ивашка!
Хороша у дурня Машка,
Ну, а конь-то, ну а конь!
И жар-птица, как огонь!
Где же в мире справедливость?
Где же Бог, скажи на милость?
Чтобы этот наш дурак,
Так поднялся! Как же так?!

А Иван с коня слезает,
Братьев крепко обнимает.
И знакомит их с чудесной,
Распрекрасною невестой.
Собирает стол походный,
Приглашает братьев родных,
Угощает их по-русски,
И за выпивкой, закуской
Рассказал им о народах,
О своих лихих походах,
Городах, где побывал,
Но о волке умолчал,
И чтоб лишку не сболтнуть,
Лег поодаль отдохнуть.
Рад он был, что братьев встретил.
Он ведь даже не заметил
Их завистливой тоски,
Эти старшие дружки
Оба рядышком лежат,
Думу думают, не спят.
Братец средний говорит:
- Знаешь, грудь огнем палит,
Эдак может приключиться,
Как Иван свою жар-птицу
Бате скоро привезет,
Тот же Ваньку вознесет!
Он в своих причудах вольный
Наш батяня богомольный,
Он, пока не склеил ласт,
Всю страну ему отдаст!
Ну, а нас, коль так случится,
Моментально из столицы
В тот же день отправит он
Поднимать сельхозрайон.

Старший:
-Что, меня да и в село!
Дело далеко зашло.
Надо нам исправить дело:
Хворь бы Ваньку одолела?
Или б он исчез совсем?
Было б меньше нам проблем.

Средний:
Слышу я слова мужчины,
Чик его и нет кручины,
Нет Ивана – нет проблем.

Старший:
Ну, а девка будет с кем?

Средний:
Девка мне, тебе коня.

Старший:
По рукам. Согласный я.

Договор рукопожатьем,
Закрепивши, встали братья,
Обнажив свои мечи,
Словно черные сычи
К Ване тихо подступили,
В грудь ему клинки вонзили.
Буйну голову потом
Отсекли они мечом,
Тело белое дружки
Изрубили на куски,
Разбросали по кустам
На съедение зверям.
Разбудили царь-девицу,
Та глаза открыть боится,
Дышит бедная едва.

- Вот Ивана голова,
Говорит ей старший брат,
- Получил свое он, гад.
Не ответишь ли чего?
А на тулово его,
Коль собрать его, заметь:
Лучше, девка, не смотреть.
Про Ивана ты забудь,
С нами ты продолжишь путь.
Про него кому расскажешь,
Моментально мертвой ляжешь.
Ты не плачь и не кричи,
Правду знаешь и молчи!

Взяв коня, девицу, птицу,
Братья двинулись в столицу.


             ГЛАВА 8
 
Между тем, как братья едут,
Волк по Ваниному следу,
Целый день уже бежал.
Волк, догнав его, желал
Тут же с Ваней попрощаться,
А затем уж в лес умчаться.
Так бежал волчара прямо
К месту, где случилась драма
И когда его достиг,
То учуял в тот же миг
Чья здесь кровь текла из ран,
Что убит был здесь Иван.
Посновал волк по кустам
И нашел останки там.
Все останки в кучу снес,
Посидел, повесив нос,
А потом глаза закрыл.
Поднял морду и завыл.
Мухи уж на кровь уселись,
Воронье уже слетелось,
Чтоб Ивана исклевать,
Белы кости растаскать
По лесам, да по оврагам.
Волк все воет, бедолага,
А вороны в нетерпеньи,
Ожидают в отдаленьи
С криком трапезу свою,
Коль Иван уже в раю.
Вот уж волк пошел куда-то.
Тут же с криком воронята
Опускаются на труп,
(Часто первый тот, кто глуп).
Только волк-то прыг нежданно
К телу бедного Ивана.
Вороненка ухватил,
Тот истошно завопил,
Пребывая в волчьей пасти,
А вокруг вскипели страсти:
Все вороны поднялись,
Черной тучей завились,
С криком кружатся над ними,
Только волк невозмутимо,
Словно бы чего-то ждет,
Вороненка не жует.
Вдруг вороны замолчали,
Ворон старый и печальный
Перед волком сел на пень
И прокаркал: странный день,
Разве ворон волку пища?
Отпусти его, дружище,
Ни калорий в нем, ни веса,
Нет тебе в нем интереса.
Я ж с волками не шучу,
Коль отпустишь – отплачу.

Волк ответил: что ж, старик,
Верю я, ты не шутник.
Не шучу и я с тобой:
Ты мне мертвой и живой
Принеси сюда водицы,
И быстрей, не то случится
С вороненком здесь беда,
Вдруг для волка он еда?

Тут же вран взмахнул крылами
И исчез за облаками.
Волк из пасти вороненка
Опустил к земле тихонько,
Мощной лапой придавил
И как статуя застыл,
Взгляд направив в небеса,
А уже чрез три часа,
В утомительном угаре,
Возвратился ворон старый,
Завершив воздушный кросс,
В клюве склянки две принес.
- Ну же, ворон прокряхтел,
Я принес, что ты хотел,
Вороненка отпусти.
- Ты старик меня прости,
Волк угрюмо отвечает
И клыками разрывает
Вороненка на клочки.
На кровавые куски
Брызжет мертвою водою,
И мгновенно под струею,
Все клочки опять срослись,
Будто и не порвались.
Волк тогда живой водой
Окропляет труп немой.
Под струею плоть немая,
Встрепенулась оживая,
Вороненок глаз открыл.
Каркнул, крыльями забил,
Чуя радость бытия.
- Должен был проверить я,
Волк сказал. – Я понимаю,
Молвил ворон, - и прощаю,
Ты ведь все же лютый зверь.
Впредь же, вещей птице верь.

Вранья стая улетела,
Ну а волк занялся делом:
Части Вани он сложил,
Все как должно уложил,
И волнуясь, сам не свой,
Склянку с мертвою водой
Взял и прямо на останки
Вылил все, что было в склянке.
Вмиг спеклись, закрылись раны,
Тело белое Ивана
Чудным образом срослось,
Словно б и не было врозь.
Волк живой водой плеснул
И Иванушка вздохнул,
Как ребенок потянулся,
Взор открыл и улыбнулся
И сказал: уж ночь опять,
Эх, горазд же я поспать.
- Слишком долго ты тут спал,
Волк ответил, - прозевал
И невесту царь-девицу,
И добытую жар-птицу,
Златогривого коня,
Знаешь, если бы не я,
То проспал бы ты тогда
И до Страшного Суда.
Посмотри: в крови все платье.
Понял Ваня: ну и братья!
Брата сонного убить,
Что подлее может быть?
Поспешу-ка я в столицу,
Перед батюшкой явиться,
Всю их подлость расскажу
И злодеев накажу.
Ждет позор их и темница.
- Ну а нам пора проститься,
Говорит Ивану волк,
- Я тебе как мог, помог,
Щас тебе нужны магистры,
Адвокаты, да юристы,
Ну а я-то, брат Иван,
В юрисдикции профан.
Все, царевич мой, прощай!
И меня не забывай.
И Иван один остался,
Постоял он, посморкался,
Папироску искурил
И в столицу поспешил.

          ГЛАВА 9

А брательники Ивана
Уж давно перед Салтаном,
Горделиво предстоят
И царю в глаза глядят.
- Все исполнили, папаша,
Оцени усердье наше:
Вот жар-птица, что бывало,
Твои яблочки клевала.
Эту птицу, вместе с клеткой,
Мы добыли не монеткой,
Не искусными речами,
А отвагой и мечами,
В азиатской стороне,
Чуть не в самой Фергане.
Там ее стерег дракон,
Сарацинов эскадрон,
И еще, представь, две роты
Императорской пехоты.
То-то мы повеселились!
То-то славно порубились!
Кровь такая там текла,
Что пустыня расцвела.
Мы как львы, отец, сражались,
Трупы грудами валялись,
Нашей сталью посеченных,
А голов-то отсеченных,
Что арбузов на бахчах!
А кровищи на мечах
Было столько, что и мылом
До сих пор не всю отмыли.
Как солдат мы изрубили.
Так к дракону подступили,
Как давай тут в нас он, бать,
Смесью огненной плевать!
Все вокруг горит, пожар!

Чем дышать? Один угар.
Мы немного отступили,
И кольчуги остудили,
А потом ему в башку
Мы пожарную кишку
Прямо с братом направляем,
И дракона поливаем.
Что тут стало! Пар свистит,
Ящер в ярости шипит,
А как пламя в нем потухло,
Ну, тогда-то мы с братухой,
Подступилися к дракону,
По военному закону,
Порешили, что теперь
Должен был подохнуть зверь.
В лоб ему секирой дали,
Жили в шее перервали,
Тут-то он на радость мух,
Испустил драконий дух.
А за туловом дракона,
Смотрим, батя, а там вона:
Преогромная дыра,
Верно ящера нора.
Мы туда вошли, конечно.
Видим там, во тьме кромешной,
Показался вроде свет.
Этот самый контингент,
Там в неволе и печали,
Мы, папаша и сыскали,
И забрав их всех с собой,
Мы отправились домой.
Да в пути не отдыхали,
Зло и нечисть истребляли
По дороге мы не раз,
Но про то другой рассказ.

Царь их слушал и дивился,
Умилился, прослезился
И сквозь слезы им сказал:
- Я ведь, вас совсем не знал!
Думал я, что вы пьянчуги,
Что бездельники-хапуги,
Знать не знал, что у меня
Вот такие сыновья!
Что такие вы герои,
Что способны на такое!
Птицу вы добыли ловко
И теперь она, воровка,
Сад мой будет освещать,
А не яблоки клевать.
Ну, а конь-то, конь какой!
С экой гривой золотой,
Спрятан был у супостата,
На таком коне, ребята,
Только в праздник выезжать,
Да парады принимать.
Ну, а это, что за дева?
Сразу видно – королева!
Что печальная она?
Что красавица бледна?

Средний:
Знаешь, батя, дело в том,
Видно тронулась умом
Эта девка в заключеньи
От печали и волненья.
Ничего не говорит,
Плачет, да ноздрёй шумит.
Недосмотришь, в стену бьется,
Иль кидается в колодцы.
А когда она уснет,
Ваньку нашего зовет.
Кем она бывала ране?
Где была знакома с Ваней?
Или это только бред?
Не узнали мы секрет.

Тут, как будто чуть не с Марса,
Голос грозный вдруг раздался:
- Не впервой вы лопухнулись!
Братья быстро обернулись…
А в дверях стоит Иван!
Весь в крови его кафтан,
Сам он бледен, взор пылает,
Братья крестятся, взывают:
- Ты ж, с грудиною пробитой,
Третий день лежишь убитый!?
Плоть твоя иссечена,
Голова отделена!
Ты ж изрублен просто в фарш,
Ты же нежить, ты же блажь,
Ты же призрак, ты фантом!?
Ты зачем приходишь в дом!?
Прочь иди, в туман изыди!
Все расскажем, только выйди!

На колени братья пали
И всю правду рассказали:
Как Ивана убивали,
Как хабар его забрали.

С трона царь на все взирает,
Ничего не понимает:
- Это в чем вы щас признались?
Прежде значит вы трепались?
Значит, все вы мне солгали?
Баки, значит, заливали
Про сраженья, про дракона?
Врать царю! В подножье трона!
Очень царь здесь осерчал,
За вихры сынов таскал,
Казни их предать решил,
Да Иван отговорил:
- Лучше их отправь к хренам
К тусклым северным морям,
В рыболовные артели,
Чтоб они там попотели,
Лет так восемь, почитай,
Добывая нам минтай.

Царь, подумав, согласился.
Скоро наш Иван женился
На царевне молодой,
Пир был свадебный горой!
Только я на свадьбе не был,
Меда, пива не отведал,
Молодым не строил глазки.
И конец тут нашей сказке.