Старушка

Любили милую старушку...
Когда она была жива,
Просила ветхую избушку
После кончины сжечь до тла.

В глушь занесло лихой дорогой.
Передвигалась кое-как.
В бедняцкой комнате убогой
Лежало как-то все не так.

Вела причудный образ жизни: -
Почти не ела, не спала,
Вслух переваривала мысли,
Была уперта как скала.

Размеренна и суеверна,
Наивна чуть, ко всем добра.
Молилась Богу ежедневно,
И ночь, бывало, до утра.

Являлось множество видений -
По-детски верила всему.
Любила дрязги рассуждений,
Сидеть в накуренном дыму,

Бурча под нос былые страсти.
Не часто дом встречал гостей.
А тут, вдруг, мы заходим – «Здрасьте!»
С охапкой набранных вестей.

Перебивая, сообщаем
Про то, про се, да просто так
Болтаем, с делом совмещаем -
Кто в чем по-своему мастак.

Провизию по полкам – к чаю,
К борщу – сметана, в урну – тары.
Старушка нам: – Не замечаю,
Куда запрятали сигары?

И попоем, и потанцуем -
С ней весело: – «Ха-ха», «Хи-хи»,
Наудивляем, расцелуем,
Прочтем красивые стихи.

Была та встреча не случайной.
Кто, б, знал еще – в последний раз...
«Давнишней поделиться тайной
Ребята, задержу, я вас».

Присели мы, развесив уши,
Неподалеку - кто куда.
- «Послушайте, родные души,
Какая тронула беда…

Однажды, вечером сидели
С приятелями у костра.
С неба слоистые глядели
Густых лохмотьев облака.

Ввязалась в споры ненароком -
Чьи-то грехи на кон легли.
В коварном поприще жестоком
Меня к ответу привлекли.

За спину заломили руки,
Небрежно кто-то кисти сжал -
Пронизанные болью звуки
Случайно голос не сдержал.

И, повели куда-то силой,
Казалось, балуя - шутя.
Вот станешь, говорили, милой,
Сговорчивее как дитя...»

Лицо старушки изменилось
Пред тем, как дальше рассказать,
И как-то, с горечью, скривилось,
Сумев тот ужас передать.

И вот, дрожащими руками
Уперлась медленно о стол
И, побледневшими губами,
Роняла речь на произвол: -

«Поняв серьезность, испугалась.
А тьма – хоть выколи глаза.
И помню, часто спотыкалась
Об ветки, рыхлые низа.

Слились ухмыльчатые лица
И закружилась голова.
Листва шуршит и шевелится,
Рвут душу жуткие слова...

Веревкой туго привязали
Так и не поняла к чему -
К сосне, к березе… и сказали,
Чтоб не болтала никому.

Молила отпустить, кричала -
Боялась жутко и до слез.
«Уху!» - сова мне отвечала,
И по спине бежал мороз.

Ушли, одну оставив в чаще.
Звала на помощь: – Есть тут кто?
Волненье сделалось щадяще, -
Складной нащупала в пальто.

Освободить старалась руки,
Чтоб из кармана вынуть нож.
Сильней зверья ночные звуки
Рождали в теле зыбью дрожь.

Но все никак... Тут сон настиг,
Чуток расслабилась в ответ.
Глаза как склеились на миг,
Открыла – батюшки, рассвет!

Вдруг скрип, я обернулась – что-то
Вдали маячит, всплеск воды...
Ах, это ж, в камышах болото.
Нашло предчувствие беды.

Вгляделась - стул, немое тело…
И тут, все замерло внутри:
Привязанное… - онемела...
Веревкой той же… раза в три.

Сквозь страх смотрю - глаза раскрыты.
Зрачки уперлись на меня.
И волосы до плеч, завиты
Черней, наверное, угля.

Во мне безумья перепады.
Испариной покрылся лоб.
Гляжу украдкой: губы сжаты,
Парадно-новый гардероб…

Девчонка юная! О, Боже!
Убийцы! Вам гореть в аду!
Сейчас меня прикончат тоже...
Всевышний, отведи беду!

Ох, и туга на мне веревка!
Старательно тяну карман.
Еще усилие и ловко
Ножа коснулась... и… туман...

Очнулась – парень безобразный
Стоит. Так голова трещит…
Не трезвый – вонь разится, грязный,
В руках - железный мощный щит.

Воронки, полосы, туннели -
Опять удар по голове…
Шушукают о чем-то ели…
Глаза открыла – на траве.

- «Она в отрубе, вон другая!»
Безжалостно: - «Кончай ее!»
Не утруждаясь, два бугая
Меня швырнули на гнилье.

Визжит девчонка – малолетка.
И защемило снова грудь -
- «Ну что, допрыгалась, кокетка?»
Глумиться начали и гнуть.

Таскали яростно за косы
Как собачонку - по щекам
Шлепками, жестко об откосы....
Ее, беднягу, по рукам...

А тварь какая-то, нажатьем
Ей стала косточки ломать…
Изодранное пачкать платье
И зажигалкой поджигать…

Среди вещей, нашла винтовку,
Пока кругом ажиотаж.
Пускаю трезво в ход сноровку.
Шепча молитву - «Отче наш...».

Кричу истошно: - «Лечь на землю!»
Ага, заряжена! Встаю.
- «Вот, я тебе, Кирюха, внемлю!» -
С досадой кто-то - «Мать твою!»

Попер, уперто, как медведь,
А я, в упор шальной патрон...
И в каждого... оставят впредь
Палаческий бездушный трон!

Шагнуть нельзя – отбиты ноги.
Дрожу. Как врытая стою.
Залиты кровушкой дороги,
Подруга стонет на краю…

Ее немедленно в больницу.
- А дальше что? – неймется знать.
Поправилась, и за границу.
С трудом сумели залатать.

Я - в этот домик захудалый,
Подальше прячась от людей.
Мой «поезд», детки, запоздалый -
И ни семьи, и ни детей…

- А преступление раскрыли
И разобрались, что к чему?
- Ага! Десяток порешили...
Убили девку не одну…

Скрывалась я от следствий долго.
Искали, так и не нашли…
- Ребята, поздно! Все умолкло.
- Идите с Богом! Мы пошли.

До дома, с думою бескрайной.
Авдотьей звали ту старушку...
Похоронили вместе с тайной,
А позже, подожгли избушку...

09.11.1995