Тропы-3

                "Вокруг меня смыкается кольцо -
                Меня хватают, вовлекают в пляску, -
                Так-так, мое нормальное лицо
                Все, вероятно, приняли за маску.

                Петарды, конфетти... Но все не так,
                - И маски на меня глядят с укором, -
                Они кричат, что я опять - не в такт,
                Что наступаю на ногу партнерам".

                (с) В.Высоцкий


Молчи, молчи! К исходу октября
Опять затянет небо пеленою,
И горечь беспощадною волною
Накроет с головой, прошепчет:  ЗРЯ.   

И это слово ляжет, как печать,
И с ним –  едва ль дотянешь до рассвета.
По букве убивать в себе поэта,
Закрыть глаза и уши и… Молчать!

Не славить день, не ждать свою весну –
Обвалом грёз тропа моя закрыта.
Тузов нет в рукаве, а дама – бита,
Но кто бы знал – что нынче на кону!.. 

Я замерзаю в этот листопад 
И жгу стихи, упрямо и безмолвно.
Всё потому, что  дышится – неровно
И с целым миром - будто невпопад.


***

Есть такая печаль, от которой меня не сберечь:
То молчит, затаясь, то затопит от края до края
Всё моё естество. И опять в руки просится меч -
Если гневом горю, от стыда своего не сгораю.

Да зачем дали Боги душе моей столько огня?
Никому не отдать -  так в полымени адском и сгину.
Потуши - и с тобой будет лишь половина меня.
Но ни жить, ни любить не умею я наполовину.

Что кому-то награда, то мне -  лишь беда и вина.
А с бедою своей лишь полки уводить бы в атаку.
Не любовь мне такой на Земле, а война суждена.
Хорошо бы война! Не простая кабацкая драка...


***

Уходила в ночь и роняла слёзы.
И звенела сталь – не мечей, но струн.
Позади над лесом сверкали грозы,
Впереди бродил синих туч табун…

Позади стояли, потупив взоры,
Укрывая милых от тёмных чар.
Впереди – танцующих звёзд узоры
Разводили в небе восход-пожар.

Не кляла пути, не просила мира,
Но накрыла нежность – и нечем петь….
Ах, верните меч, заберите лиру!
Лучше больно драться, чем так – гореть…

Но велели Боги: «о струны – ранься,
Ведь они острей, чем мечей края!
Позади никто не просил: «останься»
И никто тебе не сказал: «моя».

И ничьей не быть никогда любимой,
Весь накал души выливая в бой"…
…Уходила в ночь по тропе незримой,
Уносила нежность свою с собой.


***

Спускается осень. В её разноцветных крылах,
Как детские сказки – несбывшейся жизни мечты.
Стреляют – словами. И гаснет под выстрелом взмах,
И падают листья в объятья немой пустоты.

А Смерть нынче – жницей.  Серпом, что кровав и остёр,
Сжинает все песни, а звуки – сжимает в кулак.
Как долго не гас под метелями жаркий костёр,
Как горько, что нынче его мы бросаем вот так.

Ведь сколько ни прячь, как ни прячься – догонит и съест,
Её жерновам твои кости - нежнее зерна.
Мукою развеет над сном примелькавшихся мест,
И дня не наступит, лишь ночь во всё небо – черна.

В дыму сигаретном растает узор облаков,
Туман над полями – как морок гремящей войны.
Здесь жили по Прави – не славя Царя и оков,
Да умерли разом, уйдя под покров тишины.

Такое бывает. Наш мир – как в аптеке весы,
У Бога в ладонях равны – и Любовь, и Печаль.
А счёт – на секунды. Но остановились часы,
Не видно рассвета.  В туманах заветная даль.


***

Туча град бросает на жнивьё.
Странный звук… Как маленький там-там.
Ты ведь знаешь – каждому своё,
Жизнь всегда всё ставит по местам.

День за месяц, и за вечность – год.
Стёрлось всё, всё спуталось в судьбе.
Уходи, пока никто не ждёт
И пока не плачут о тебе.

Ах, не хочешь? Глупая душа!
Ты ведь знаешь – дальше будет ад.
Ты ослепнешь и пойдёшь, круша
Весь, по капле сохранённый, лад.

Уходи! Век воли не видать –
Задохнуться в собственной беде.
А в бою – обрящешь благодать,
Будет дом, и кров тебе – везде.

Не лелей красу знакомых мест,
Не жалей ты спелого зерна…
Птице вольной – нужен ли насест?
Только в небе – счастлива она. 

Не бедна была и не скупа,
Скажешь слово – и руби сплеча.
Впереди Траянова тропа,
А на ней трава – острей меча.


***

Ночь пришла. Погрустнев, месяц выглянул, бледный -
То разор у меня, то бои.
Ходит старая ведьма в наш сад заповедный,
Торит злые тропинки свои.

Как бы ей ни хотелось на миг стать иною,
Тёмным перьям не быть уж светлей.
Всё охотится, стерва, за новой весною,
За любовью заветной моей.

Ты меня не спасёшь ни от чёрного взгляда,
Ни от злобы, что льётся волной.
Ту, чьи взоры исполнены смертного яда,
Ты своей прикрываешь спиной.

Оттого не поднять мне меча слов горячих –
Замолкаю, беззвучно скорбя.
И терплю я изрок – глаз недобрых, незрячих,
Чтоб случайно не ранить тебя.

Буду сдерживать гнев – до икоты, до боли.
Как чумная – плясать на пиру.
И молчать. И терпеть горечь этой неволи
В каждом миге, пока не умру.


***

Мир разменян весь по мелочам,
Главного порой не доискаться.
И уходишь вновь по снам скитаться
Или просто – плачешь по ночам.

Даже зная правила игры,
Веришь в жизнь, как в радужную сказку,
А она грозит: «надела б маску,
Коль черты – привычны и стары».

Сумрачной реальности ушат:
«Знаю» иногда слабей, чем «верю».
К дому, где всегда открыты двери,
Быстро возвращаться не спешат.

Значит, ничего не уберечь,
Если жить привык лишь нараспашку.
Душу ведь не сменишь, как рубашку,
Не остудишь – можно только сжечь.


***

Я с тяжестью смотрю в грядущий день,
Сжимая пепел прожитых - в горсти.
Какая-то неведомая тень
Легла на заповедные пути.

Какая-то неведомая блажь
Закрыла от меня лучистый взор,
И вот уже в растаявший мираж
Тропинок превращается узор.

В туманах даль, и что там, впереди,
Не видно – не рассвет пришёл, а ночь.
Мне страшно, что не скажешь: «уходи»
Тогда, когда вдвоём – уже невмочь.

Мне страшно, что не сможешь доверять,
Пусть даже из желания – сберечь.
И как мне жить? И как теперь сиять?
Ведь эта явь - почти двуострый меч

Меж нами: чуть приблизишься - и боль,
Прогонишь холода – и вновь мороз...
Пудами заготавливает соль
Душа моя, ослепшая от слёз…


***

Больно жить  с помятою душою,
Каждая морщинка – как порез.
Уши - под нависшею лапшою,
К новому – потерян интерес.

Ничего мне больше и не надо –
Лучше бы рубили сгоряча,
А не так – по капле, сладким ядом…
Этот яд потом – больней меча,

И неправды горше, и разлуки,
И вражды – жестокой и большой!..
Даже если гладят чьи-то руки –
Больно жить с помятою душой.

Не расправить крыльев над простором,
Не взлететь над кружевом дорог…
От пустых и горьких разговоров
Пыль в глазах, а нА сердце - ожог.

Не найти мне солнечного Слова,
Не сыскать утраченный исток,
Оттого-то, кровь глотая, снова
Режу беспощадно вены строк,

И бегу, и вновь себя неволю
(как страшна – свободы этой тишь!).
И меня от этой страшной боли
Даже ты, мой Свет, не защитишь.


***

Унылый дождик моросит – ноябрь, как водится…
Полно юродов на Руси, и я – юродица. 
Ну, поглядите на меня - почти отпетую.
Какая, к лешему, броня? Я вся – раздетая.
Старинной горечи юдоль – ветра над весями…
Зачем свою баюкать боль чужими песнями,
Когда свои - не рождены, но жгут – за рёбрами?!
В тугих тисках чужой вины как быть – хоробрыми?
Уже не видя берега в солёной сырости,
Душа, хоть сира и нага, не просит милости.
Под ней как плаха - тишина.  Метёт метелица…
Какая глупая война! А вам – не верится…
Гордыней ложною пьяня, враждой горящая…
А вам всё кажется – фигня, не настоящая.
Кому потеха, мне – беда, колодец горечи… 
Пошли вы на ***, господа,
Пошли вы…   сволочи.


***

Я теперь - не мятежная, 
Я тиха и светла. 
Стала робкая, нежная.
Прежде - грубой была.

Ведь от случая к случаю
Средь случайных, чужих, 
Жизнь, насмешливо мучая,
Часто била под дых.

Одурев от удушия
Чуждых глаз, глупых фраз,
Я от стрел равнодушия
Обряжалась в сарказм,

Хоть на время уснувшую
Заглушая вину.
Не жалею минувшего,
Прошлых дней не кляну:

Нужно всё – для гармонии,
Так уж заведено.
Но под маской иронии
Я не прячусь давно.

Сердце песни забытые,
Не скрываясь, поёт.
Потому что – открытое,
Всё до капли - твоё.


***

Баю-баюшки, спи, моё горюшко,
Пусть метели поют тебе песенку.
Белым снегом усыпано полюшко,
В небо звёздная тянется лесенка.

Ночи тёмные все да ненастные,
Кроют маревом тропки заветные.
 А тебе снится Солнышко красное,
Озаряет улыбка приветная.

Только вновь, потерявшись во времени,
Как зерно, оторвавшись от колоса,
Не найдёшь ты ни роду, ни племени,
Не услышишь ни зова, ни голоса.

Буря мчит над полями недужными,
И ни пахаря нет здесь, ни воина.
Стылым ветром да хрипами вьюжными
Ты, душа моя, днесь упокоена.