Море

Свинцовые тучи плывут чередою,
Сползая на пики магических скал.
И где-то вдали над бескрайней грядою,
Объятой туманною дымкой седою,
Воинствует молнии грозный оскал. 

На вольном мятежном бескрайнем просторе
Свирепствует ветер, грохочет гроза,
Вздымается пеной бурлящее море,
И кроется тьмою глухой бирюза. 

В небесную пропасть возносятся волны,
То мечутся жадно в пучине шальной.
И лишь неподвижны стоят и безмолвны
Утесов громады, величия полны,
В суровой стихии, в стихии ночной.

Что слышишь ты, сердце, в сем трепетном гуле,
Подобном свирепому рыку зверей?
Что ищешь ты в диком природном разгуле
Вдали от хаоса, вдали от людей?

Призыв ли из бездны иль духов роптанье,
Иль стоны ушедших на дно кораблей,
Попавших когда-то к бурунам в изгнанье,
А ныне томящихся в скорбном молчанье
Под вечной печатью угаснувших дней?

Ты видишь теперь вместо гор – саркофаги?
Покоятся в них отголоски времен.
И вьются не тучи – а черные флаги
Со списком забытых загробных имен.

Под ярый шум ветра встают, оживая,
Из темных подводных глубин мертвецы,
И, грузной походкою чинно ступая,
Пустыми глазницами дол озирая,
Идут вереницей морские жрецы.

Вот новая жертва в час горько-ненастный
Смыкает невольно поручный их круг
И снова питает, как светоч прекрасный,
Энергией силы эоловых слуг.

И нет ей спасенья в лихой круговерти,
Манит ее царство немых кораблей,
Где сонмы блуждающих духов в посмертьи
Находят приют среди мертвых зыбей.

А волны уж тише, и ветер все глуше.
Над морем незримо встает тишина.
Но дышит тоскою пустынная суша,
И светит надгробной свечою луна.

Лишь в утренней неге стихии безбрежной
Отступит волненье, уймется порыв.
Сокроется в глуби тревожно-мятежной,
Как эхо забвения, стон неудержный,
И смолкнет к спасению тщетный призыв.