Пушкин в Пушкинском парке. Про 90-ые

Бюст Пушкина, истерзанный, израненный
Камнями, палками, наверно, чем ещё?.. -
Лежал, как никому не нужная развалина,
И упирался в твердь асфальта камнем щёк.

То были девяностые, и детство
Моё почти счастливое текло.
Досталось поколенью моему наследство!..
История – железо, жизнь – стекло.

И в этом скрежете стеклянно-железнянном
Учился я любить и понимать,
Оставили что деды внукам долгожданным,
За что же стоит в этой жизни воевать?

И просто мне казалось всё: есть Бог,
И есть к нему пути – к нему иди!
Свезло в хорошем деле – Бог помог,
Свезло в плохом – накажет и простит.

Я понял: немцы – плохо, наши – сила,
В любой войне мы всех врагов всегда сильней.
Но как не силился, не мог понять я, что же было
В истории такой большой страны моей?..

Что ж это за война была такая,
Где белый – плохо, красный – хорошо?
И почему вдруг русского и русский убивает?
Откуда враг идёт, куда чтоб не прошёл?..

А тут ещё и Пушкин на асфальте…
И снова русский в русского стреляет…
А белый стал уже давно хорошим, кстати,
Доверья красный вдруг уже не вызывает…

И поредели толпы демонстраций,
Кричавшие на площадях «Ура».
Какие демонстрации?! – В живых остаться б!
Да к телевизору пора, рабыня там Изаура.

А Пушкин лежал в Пушкинском парке,
Как будто он сам здесь Каменный гость.
А люди вокруг были мелки и жалки.
Не стоит идти с братьями врозь.