Апофеоз жизни

                Месропову М.З.
1
Мой дед отнюдь не честных правил
Набрал не тот памфлет в «подвал»
И, хоть давно газетой правил,
Отправлен на лесоповал.

Сказали деду: в эту Лету
Не входят дважды, и сырье –
Не мог коль выпускать газету –
Готовить будешь для неё.

«Туфту» погнали, «контру» «шили»,
Пятьдесят восемь прим УК
Грозила, но потом решили:
Пусть поживет еще пока.

В делах у следствия - не хило! –
Нашли законов перегиб…
Сменили деду гнев на «милость»,
А следователь тот погиб…

Погнали деда по этапу
Мимо каких-то грустных «дусь»,
Кому-то он не дал на лапу –
И укатил куда-то в Русь.

Согнали с деда много пота:
Дальстрой, Донецк, Кузбасс, Норлаг…
Мастеровой любого сорта –
Весь посетил «архипелаг».

Еще бы знать за что в России
Такой бесплатно возят груз!…
Редактора не «откосили» -
Возили из России в Русь.

Чифирь ли пил он с кем в бараках,
Курил махорку, спирт «палил»,
Не принимал участья в драках,
Лишь анекдоты все травил.

Спасибо скажут каторжане,
Развеселит и «пахана» -
И вот в тайге уж слышно ржанье,
Когда, казалось, всем хана.

Пятнадцать лет – он и не охнул –
Был терпелив мой дед везде –
Ведомый на карьеры «вохром»,
Ступал по собственной стезе.

Пятнадцать лет в забое прямо
Держался, не сходил с пути, -
Хоть под усиленной охраной,
Так просто там с ума сойти.

Так, балагур, любивший риск и
Всех подряд в газете бить,
Лишен был права переписки,
Его «следак» же – долго жить.


2
Пацан без права на прописку
Сюда был сослан из Москвы
За то, что он украл сосиску
Для голодающей братвы.

Уж в лагере «братва» пригреет;
В руках надежных с этих пор
Он к сроку будет – сердце млеет! –
Квалифицированный вор.

Сюда же сослан за приписки,
За мелочь – в дальний регион
Бухгалтер был так, будто он
Нарушил правила прописки.

Писал прошения и иски
И плохо кашлял дедов друг,
Добился, что сослали вдруг
На златоносные прииски.

Уменьем списывать «излишки»
Им там воспользовались всласть;
Еще «прокол» - в последний раз,
Теперь по-крупному – до «вышки».

3
Принципиальна совесть деда:
Ни разу за пятнадцать лет
Не написал статью в газету,
Письмо, тем более, памфлет.

Чиста душа кристально деда,
Хрипит и душит: столько лет
Не пишет он уже сонеты,
Донос, совет или навет.

Пришлось забыть жену и дочку,
Так память пристально чиста:
Им не отправил ни листочка,
Ни даже чистого листа.

И сын его «врагом народа»
Считал, как все, хотя дед был,
Порой, забывчив понарошку.
Вот так и сына он «забыл».

Чтил все пятнадцать лет заветы
И свято верил дед-зека:
В ЦК сгибались лишь клевреты,
Перегибали же в ЧК.

4
Их совесть всех чиста прозрачно.
Никто из них в аду не сник,
И не бежал от жизни мрачной,
Идя с конвоем на рудник.

Весь день и в зной и на морозе
Рубили, будто жизнь во сне,
Одну сосну, и лишь березы
Стояли молча в стороне.

Не только наяву – и в грезах
Рубил, как в Азию – окно,
В тайге дед просеку в березках, -
Березам было все равно.

Теперь кто помнит – да и надо? –
Как не согнулась та сосна,
Что целой комплексной бригадой
С утра валили и до сна.

Валили лес, валились сами;
И штабелями бревен-тел
Поваленную жизнь считали.
Над счетом кто-то ведь потел!

Дед слал своим «привет» на бревнах –
Лишь дата, имя на стволах, -
И вся страна считала, ровно,
Их мужа, сына спас Аллах.

5
Пришли к ним ночью и по спискам –
На каторгу в расцвете лет…
Ушли без права переписки,
Пришли - а переписки нет.

И вот теперь в петлицах с розой –
Прием по случаю наград –
Стоят, молчат, как те березы,
Без тех – из комплексных бригад.