Возвращение Светланы. Часть первая. 5

5.

- Орлова в Петербург не возвращалась. –
Был краток до банальности доклад.
Что князю Николаю оставалось?
Но он был этому отчасти даже рад.

Всё как-то по инерции катилось,
А он боялся это сознавать.
Светлана даже с ним не объяснилась,
Сама решила нити оборвать.

На днях же Николаю доложили,
Что вилла оказалась вдруг пустой.
До этого княгиню навестили –
Художник петербургский был с женой.

Три дня они в окрестностях гуляли,
И было всё обычно, как всегда.
А на четвёртый день они пропали,
На утро, не оставив и следа.

Вот так вдруг, как сквозь землю провалились.
Прислугой утром был им стол накрыт,
Но к завтраку все трое не спустились.
Ну, вот о чём всё это говорит?

Куда они могли вдруг подеваться?
По комнатам все на ночь разошлись.
Что ж, мы не будем с этим разбираться.
Она ушла. Всё, Николай, проснись.

Хотя письмо могла бы и оставить.
А, впрочем, что могла мне написать?
  Когда нам ничего уж не исправить,
И нечего друг другу нам прощать.

Великий князь опять сидел в архиве.
Его терзало снова слово «вдруг».
Теперь он выделял его курсивом –
Вершителя своих душевных мук.

Оставим князя с вами мы в покое –
Он розыски Светланы прекратил
И занялся уже самим собою,
Истории себя он посвятил.

Чухонский лес, знакомая поляна,
Изба, крылечко и Яга сидит,
А перед ней стоит сама Светлана,
Горыныч из окна на них глядит.

Избушка, кстати, не на курьих ножках,
Добротная, крестьянская изба.
Горынычу обязана немножко
Яга, что их забросила судьба

В чухонский лес. Горыныч как-то бился
С охотником за головами и
Случайно у избушки очутился –
Хозяйка вдруг возьми, да и помри.

Неясно, чем она тут занималась –
Была не хуже, может быть, Яги –
Сердечко только слабым оказалось.
Не выставлять избушку ж на торги?

Широкое крыльцо – почти терраса,
Пожалуйста вам, и дубовый стол,
И места ещё вдоволь, хоть для пляса.
Ягу сюда Горыныч и привёл.

Леса глухие, но вокруг красиво,
Поляна пред избою широка.
Яга приватизировала живо –
Наследники не прибыли пока.

Кикиморы эскизы обсуждают,
Что Леший на деревьях прикрепил.
Мадам опять тут головой страдает –
Теперь лесной ей климат изменил.

Картина маслом – состоялась встреча.
И Ораниенбаум навестить
Они решили прямо в этот вечер.
А как же – встречу надобно обмыть.

Пока они присели на крылечке –
На воздухе приятней говорить.
Винсент курил, пуская дым колечком.
Привык, увы, он в городе курить.

Тут выставил Горыныч бормотухи,
Кикиморы закусок нанесли –
Трещали меж собой, как молодухи,
Зелёными кудряшками трясли.

Массируя виски, мадам стояла –
Винсент под ручку и провёл за стол.
Всем шкалики Светлана расставляла,
Бабуля подносила разносол.

И, наконец, все по местам расселись,
И сказано немало тёплых слов.
Напились все немножечко, наелись,
Когда же выпили последний из тостов,

Яга Светлане, хитро улыбаясь:
- Хочу в огонь я маслица подлить.
Для всех понятной быть я постараюсь,
Но лишь с тобой хочу поговорить.

Светлана, столько сложено народом
Про нечисть сказок, хоть всю жизнь блуди.
Мы стали для людей грехоотводом,
На нас всё валят – это затверди!

Мы на себя грехи их принимаем
И очищаем души им порой.
Лишь им благодаря и обитаем –
Давай спасибо скажем им с тобой.

Спасибо людям, что ещё в нас верят!
Спасибо, что ссылаются на нас!
Спасибо, что не закрывают двери!
Тебе секрет открою я сейчас.

Ты ведьмой не обыкновенной стала,
А – времени, что может угодить
Туда, куда сама себя послала.
И я могу тебе в том подсобить.

Душа твоя во временнЫе рамки
Любые вхожа. Не благодари!
Две старые подруги, как две мамки,
Тебе решили это подарить.

Но жизнь – она, конечно, не без трещин:
Твоя душа любви вся отдалась –
Естественное состоянье женщин.
Но фрау почему-то так взвилась,

Когда тобой Великий князь увлёкся,
Хотела контролировать процесс.
Но тут не обошлось без парадокса –
Решила ты оставить фрау без

Поддержки. Если попросту – влюбилась.
В душе твоей случился странный сбой –
Ты просто человеком становилась,
Считая фрау дьявола слугой,

Которая вокруг тебя всё рыщет…
А, впрочем, может, всё и было так.
Но ты влюбилась, сразу стала чище –
Для фрау роковым был этот шаг.

Тебя ведь я ни в чём не обвиняю –
Она тебя такою создала.
Со знаньем дела только заявляю –
Осталась ты, какою и была.

Да, душу из тебя я вынимала,
Кроила и сшивала же она,
А я потом в тебя её вдыхала –
Здесь сразу рука мастера видна.

Ты – женщина художников, поэтов.
Ты – вдохновенье, что даётся им.
Ты будешь, Света, странствовать по свету,
Захочешь, то и по векам другим.

Прошу, себе оставь лишь нашу свиту,
Возьми с собою нас – своих друзей.
- Объятия мои для вас открыты.
Привыкнуть надо к участи своей.

Винсент стоял, почёсывал затылок,
Мадам моргала, приоткрывши рот,
Горыныч, хоть три головы и было,
Тремя и высказал одно лишь: - Во везёт!

 Кикиморы Винсенту в рот смотрели:
- Опять в нарядах будем шиковать!
- Винсент опять возьмёт к себе в модели!
- Светлана, можно Вас поцеловать?

- А, ну-ка, зелень! – им Яга сказала. –
Светлана, не окончен разговор.
Я знаю, что ты много прочитала,
Поэтому и выбору простор.

Но мы должны с тобой определиться:
Куда, когда, а, главное, зачем?
Мы ж будем там не только веселиться,
И мы туда придём не насовсем.

Кикиморы: - Болото надоело!
- А я так путешествовать люблю!
- По Свете я соскучиться успела!
- Готова в гости я хоть к королю!

- Конечно, вас спросить мы и забыли.
Сейчас мы нашу встречу завершим.
А ночью - всё ведь остаётся в силе? -
Мы в Ораниенбаум полетим.

А вечер тихо к лесу приближался,
И, ветками стараясь не трещать,
Среди стволов деревьев пробирался,
И краски продолжал свои сгущать.

Скатилось мирно к отдыху застолье,
На сумрак светлый день менял наряд,
Давал воображению раздолье.
Мы ночью в небо устремим свой взгляд.
******