***

это первое колкое слово меж ребер звучащее и заглушившее Чудо последнего выдоха осени, в куртку, от холода взятую в испытание, а значит зимнюю. В поездку, в которой ты с пересадками считаешь часы и сидишь в этом странном, чужом, непонятном городе, где люди - не люди уже, а дешевой пастелью выведенные пародии, туда, где всегда тепло и за солнца уходом является в саване черном чистейшая звездная ночь и ты уже, кстати, не прочь отпустить в эту землю корни. А я здесь могу занемочь, от холода в корне меняются перспективы ближайших лет, я пытаюсь приткнуться куда-нибудь, кто бы сумел согреть, но от них от всех веет холодом, все равно что открой глаза ночью, а звезд не видно - потолочная пустота, ты там с кем-то сейчас разделяешь свой мир и хлеб, а я здесь остаюсь одна. Я сужаюсь до кляксы чернильной кому-то оставленной рукой трясущейся, выводящей, что кровью, из самого сердца слова необузданные, в последней попытке остаться на самом краю, перед пропастью безразличия и забвения. Я тебя люблю. Я себе постоянно лгу, и иду к другому, другим, другой, заполняю себя то водкой, а то водой, ты наполнил меня когда-то медом и молоком и теперь в какой не вошла б я дом, чьей бы я не коснулась с тоской руки, я иной крови. А куда идти? Между летом и сентябрем боль вцепилась когтями в виски, я пытаюсь отсюда уйти, убеждаю себя что любви быть не может, и не было вопреки. Это первое колкое слово окраса беж это слово "ложь", это жалость и страх, не моя глубина. Я себя убеждаю, что мне к лицу и замазываю края.