1. Ну, вот тебе, Пьер, и война полов! Миледи и все

                (Пролог)

– …Чем-чем, а красотою не  обижен
кумир мой, что в ночи светлей луны.
– Патрон, узнать не терпится поближе
мне вашу даму сердца. Ток слюны
от ваших слов, как с голоду! Аж брызжет!
Амур стрелой язык мне отчекрыжит.

– Ну, значит, не  одИн  я сдохну. Мы
пойдём по зову дудочки, смурны,
как звуком зачарованные крысы.
– По мифу  утонУли  грызуны…
– МонИк умней, чем женские умы,
милей, чем провансальские актрисы,
а жизнь её превыше их ролей.
Одно  жаль: не идёт на компромиссы!..

Всё от волос её и от бровей
прекрасно в ней до пят – я млею сходу!
Как быть мне с этим чувством ей в угоду!
Пред ней я всё равно, что муравей!

В мечтах всё было, но… перекосилось.
– Вам хочется, чтоб было поровней?
Патрон, о  чЁм  вы?! Есть любовь, а в ней –
нюансы.               – Мне взаимность только снилась.

– А если б от Амура обломилось?
– Амур неправ, поскольку Бог правей.
Представь, ты любишь даму. Сделай милость,
смирись с тем, что твоя любовь главней,
оставь свои надежды на взаимность.
Она не любит, но, не внемля ей,

ей не простишь всех мук своих во  вЕк ты!
Как жертва вечной казни Прометей,
такую даму ты, не став мудрей,
сам вынужден звать ведьмою в аффекте,
пусть та и не летает на метле.
– В костре, мол, не гори, а с нами – тлей?
А вам какая суета милей?

– МонИк и я. Мы – пара. Эти мысли
не  зря  ведь посылает мне Амур!
– Патрон, на вас гляжу: не  оптимист ли
проснулся в вас?            – Ты нынче  сАм  не хмур.

Вчера ты был сердитым и понурым.
Наверно, после рейда по дворам?
– Собакам не сиделось по конУрам,
а девки льнут к дуэньям, матерям…

– Любовь к тебе девиц – в пылу свободном
и их  воображЕнию  сродни.
С действительностью ты его сравни.
Ты можешь, Пьер, чумазым быть и потным,
коль подвиги твои мчат впереди
тебя, а ты себя в них утвердил.
Пьер, женщин удаётся взять на  пОнт нам

куда как реже. Ври, но не вреди
себе враньём хвастливо запредельным.
– Коль женщины со мной озябли телом,
что ж у меня впредь с ними впереди?
– Бери одну – других не береди!

Пьер, женщины прощают нам жестокость,
но лишь по отношению к чужим.
– В упорстве проявляют дамы стойкость,
когда не слишком жёсток был нажим…
Вы стали веселей, патрон, заметно.
– Пред полным счастьем вновь стоит заслон –
бесстрастная МонИк. С ней связь запретна.
– Зацикливаться –  тоже  поза – вредно…
– На вечер, Пьер, барон зазвал в салон.

Что мне покажет флюгер приключений,
помимо мне привычных огорчений?
– Моник вас игнорирует? Шлёт вон?
– Полегче в  выражЕньях, охламон!

Откликнулась она, но неохотно.
– Ухаживанье ваше допотопно!
Вам нравится Моник за  красоту
иль лишь за то, что всем нам не подобна?
– Схожу с ума! Когда за край зайду,
причин, за что люблю всем на беду,
совсем не перечислить мне подробно.
– А вы бы преуспели, как в бреду,

стремглав процесс взяв в руки и без трёпа.
– Средь чувств идёт смятенье и резня,
а в грёзах – похищение Европы.
Моник со мною как сестра нежна.
Но как мужчина для неё я – нЕжить.
Добро я сеял, но добра не жал.
К избранникам её принадлежал
я впрямь в бреду. Зачем зря душу тешить?!

Моник ждёт в женихи, чай, парижан!
На местных  наплевать  ей! Хоть на десять!
Ну, хоть бы раз сказала бы мне, Жан,
что ждёшь вокруг да  около  ты, дескать,
мужскую честь свою не унижай,
возьми меня решительно и дерзко!
Я ж ей – не  кот,  таскающий лишай!
Но нет, она меня  пинАет  резко.

Другую бы давно я совратил.
Моник гуляет по земле барона
ходячею моралью во плоти.
Девичья скромность – холодность иль дрёма?
– Моник – девица не из заводил.
Скромняга. А по внешности – ядрёна.
План ваших действий… в вас я зародил?
– Меня, Пьер, перерос ты за один

последний год, чтоб думать за патрона?!
– Я знаю по себе, мой господин,
затрагивать больное западло, но…
Её вам не сдаётся оборона?
– Заочно я привычно был сердит,
когда она со мной салон барона
нежданно согласилась посетить.
Порадуйся за своего патрона.
– Апломб с бабьём понизьте на полтона.

– Одной – я был гоним, другой – маним,
но вот уж и Моник – в преображенье.
– Она вам может дать? Да неужели!
– В глазу, Пьер, любопытство-то сморгни!
Моник из тех, кто может дать… по шее.
Ты знаешь, Пьер, как холодно Моник
отказывалась долго от моих
презентов, приглашений и прошений.

– А вы с ней  убедительны ли?              – С шельмой?!
На людях я с ней резв, а дома – сник.
Да как с ней сладить! Я же не мясник
и не продрогший зверь перед пещерой.
Как быть с Моник, в моралях оглашенной?!
Иду к ней образцом телосложенья
и с   дОводами – бьёт  наотмашь их!
Я не встречал красоток столь блажных!..

Меня с позиций строгости блаженной
и в  сУ  не ставит! Мол,  кузЕн  мизерный!
Короче, для неё я – не жених.
– Утешу вас как паж и ученик.

Моник для вас – соблазн, как есть, Господний,
несущий счастье или безысходный.
Успехи укрощенья ждут на днях…
– Хотя баронский замок не высотный,
красавиц будет много. Жаль, не сотни.
Так  стАл  бы мил какой другой сходняк?!

Слетятся  отовсЮду  господа.
– Салон-то у барона первосортный…
Скорей бы шла  Моник – мокра со льда.
– Покажет нам сегодня флюгер  нОрд ли,
иль  зЮйд –  нас ждёт повсюду красота…
…Смотри-ка, Пьер опять те гугеноты,
что вслед нам злобно зыркают всегда.
– Всяк гугенот как дьявольский сектант
от наших рук закончит жизнь в болоте
иль на костре! Меня от них ворОтит!
 
Эй, сатанисты! Бог вам всем судьёй
на  нЕбе  станет, ну а мы –  понИже!
Такая  ждёт вас быстрая жуть – «ой»
промолвить не успеть вам, как в Париже!
Я ад вам обещаю сделать ближе!

– В нас выветрится лишь к обеду хмель.
Не связывайся с ними, Пьер. Дуэль
тебе ведь с мужичьём не светит,   тАк ведь?
ИнАче   проведём мы передел
влиянья на податливую мякоть
их душ заблудших. Грянет Божий гром –
очистим эти души мы огнём!
А попусту тебе не надо якать.
Давай-ка мы с тобой им подмигнём,
мол, злобно  пошутили  лишь и только.
Стращаем по-дворянски их легонько.
   
        Стращать без драки – тоже ремесло…
…Ну, вот. Они ушли без свистопляски.
– Да просто затаили тайно зло.
– А ты, Пьер – молодец, смельчак заправский!
Толпы не испугался. Дело шло
к опасной свалке уличной не в пользу
камзолов наших да и вообще.
Не надо становиться глупо в позу,
коль лучше избежать таких вещей.

Ты ж ценишься не до, а  От  сантима…
Во многом наша жизнь необратима,
зря Время отдаём мы на забой.
Само нам Время мстит за эту боль…
Коль нам с тобой принять придётся бой,
то лишь экстрима ради – не интима –
тебе я разрешаю над собой
  в бою во мне не видеть господина.

Причем для быстроты, коль мига жаль,
ко мне ты обращайся просто: Жан.
Быстрей так долетит над ратным полем.
– А если мы воюем с женским полом?
        Кричать мне: эй, гони их, Жан, в кусты?
– Ну, это то же  сАмое,  учти.
Язвительный твой юмор мне понятен.
Но всё ж, хоть я в душе тебе приятель,
Пьер, ты без лишней дерзости почти
меня при дамах званием патрона,
тем более в салоне у барона…
                .           .           .
– …Ну, вот тебе, Пьер, и война полов!
Мы чаще любим тех, кто нас не любит.
А поле брани – не салон, не   клУб ведь!
Сама  прирОда  наша. Пять углов
лишь для того в квадрате, чтоб с натугой
загнать нас в пресловутой пятый угол.
Я в пятый не хочу. Я не таков!
        Дружище Пьер, не буду я хапугой –
в салоне поделюсь любой подругой.
Подруг держу я не для мудаков.

– Жан, мы среди своих иль средь диаспор?
Зачем в салоне   пЫжишься   ты,   нА спор?
– Да ведь салон – моей   удАчи  кров.
– ТебЯ   что ль в злачном месте ждёт улов?
Меня таскать ты в пику всем контрастам,
лишь чтобы я себя  уберегла, стал?!
Над кем тут шанс твой на победу плёв,
так это надо мной.              – Я и не хвастал…
– Среди юнцов и старых пердунов
  кого Амур тут похотью загваздал,
мужчин я отличу от болтунов –
от тех, кто силой пустозвонно хвастал...

       (продолжение выложено в http://www.stihi.ru/2015/09/11/9983)