Рыжий. цикл Последний взвод

Два дня покумовав во вражеских тылах,
Разведка доложила в штаб дивизии:
В подвалах и на верхних этажах,
Эсесовцы засели
С резервистами.

И потому-то танковый бросок,
Бессмысленен на старых узких улицах,
Где даже самый аховый стрелок
В упор не промахнется,
Хоть зажмурится.

Не любят генералы рассуждать
О той цене,
Что кровью щедро платится:
«Приказ Верховного нельзя менять,
Пускай танкисты
Пошустрее катятся.

Глядишь, проскочат чертов городок,
Чтоб переправу захватить…И все…
И точка!»
И майской ночью маялся весь полк,
Короткою,
В раздумьях долгих, ночку.

Механик наш –
Студент недообученный,
Но головастый, - многим нечета! –
Решил матрасы по такому случаю,
Пружинные,
Приладить на борта.

Дома в округе все мы обшныряли.
И, проволокой в темноте звеня,
Так танк трофеями облицевали,
Что сами не узнали, в свете дня.

Комвзвода окрестил нас «барахольщики»,
А рыжий черт ему ответил:
«Зря!
Фаустпатроны ведь не колокольчики,
А танки, хоть стальные, но горят…»!

Хотели сами мы сорвать посмешище,
Но хлопнула ракета.
«По местам!»
И мы нырнули в тесное убежище,
Механика кляня за этот срам.

Не танк – копна,
Позорная картина.
Механик, шлемофон поправив свой,
Кричал,
Что «фауст» отразят пружины,
И клялся своей рыжей головой.

И танк прошел,
Как лезвие сквозь масло,
В отличие от многих, кто сгорел.
Комвзвода,
Что особенно смеялся,
Пол – квартала осилить не успел.

Наш экипаж, -
Орлы среди орлов! –
Позвякивая странною оснасткой,
У переправы немцев размолов,
Мост удержал,
В быль превращая сказку.

Ревел поток пехоты на мосту,
Чтобы растечься дальше буйным морем.
А мы молчали...
Нам невмоготу:
Принес осколок, на излете, горе.

- Представьте этого умельца мне! –
Гудел комдив,
Да только все без толка.
Ведь тот лежал на танковой броне,
Почти что как живой,
Рыжее только.