Бригадный музыкант Никита Заврега, герой Бородина

 Толпятся войска и обозы.
 Отходим, сжигая мосты.
 В глазах Богородицы слёзы,
 Глазницы пожарищ пусты.
 Отходим. С утра моросило.
 Черна, как прилично вдове,
 К Москве отступает Россия,
 Смоленской дорогой к Москве.
 Отходим. Солдатские песни
 У тёмных костров не слышны.
 И смутно видение мести.
 И тихо. И нет тишины.
 Шагают костры на походе.
 Метутся усталым огнём…
 Помедлите, если отходим!
 Бегите, когда повернём!

                1
 «Каков туман. И на здоровый глаз
 Бельмом дождливое налипло утро.
 Что? – канонада… Началось, как будто.
 Ну, слава Богу! Сирых, призрел нас!
 А вот и от Барклая ординарец…
 Голубчик, сказывай: достало сил?»
 - Полк Егерской за Колочь отступил               
 С французом на плечах. –
 «С музыкой ранец!
 Мост, мост сожгли?»
 - Пытались, да сырой. –
 «Беда великая… Чем кончили, однако?»
 - Бригадою ударил Вуич с фланга.
 Отбил. Поджёг. –
 «Люблю его… Герой!
 Скачи. Барклаю передай, мой милый,
 Чтоб корпус отрядил на левый фланг,
 Там средоточье вражеских атак…
 Быть, быть Бородину врагу могилой.
 А развиднелось, чай?..»

                Кутузов взял
 Трубу подзорную и с лошадёнки прямо
 Нацелил. Открывалась панорама.

 …Запенивая орудийный вал
 Бесшумными за дальностью дымами,
 Царапая штыками небосклон,
 Катилось море вражеских колонн,
 Где пешим строем, где в галоп верхами…
 И 1-й корпус маршала Даву
 В дивизиях Компана и Фриана,
 Дессе, Жерара, храброго Морана,
 Определённых войску во главу…
 И 5-й польский, выведенный князем
 На битву щегосльски, как на парад,
 Превесело выравнивавший ряд,
 Семь тысяч ног вымахивавший разом…
 И 3-й корпус Нея… И 4-й
 Из итальянцев вице-короля…
 8-й Жюно… Текли лавиной плотной,
 В молчании равниною пыля…
 И, гвардией могучею своею
 С отеческой заботой окружён,
 Набычась, проскакал Наполеон…
 За батареей мчали батарею…
 Сверкающие остриями пик
 Бригадные уланы, кирасиры
 Марш-марш летели и в избытке силы
 Пришпоривали лошадей гнедых.
 С кавалерийским корпусом Монбрена
 Король Иоахим промчался хмур,
 Ибо расшиб под Гридневой колено…
 Груши!.. Нансути!.. И Латур-Мабур!..
 Сменялся корпус корпусом…

                С галопа
 В атаку шла Новейшая Орда.
 Оружия, мундиров пестрота…
 Все под ружьём, вся против нас Европа.

                2
 Кутузов опустил трубу:
 «Сильны!
 Да полно бегать нам? Узка дорожка.
 Здесь и решать – кто мышка, а кто кошка…
 Не посрамим Отечества, сыны!»
 Почти багровым с недосыпу глазом
 Упёрся в даль:
 «Задайте жару им!..»
 И войско услыхало… Дружно, разом
 Оделись батареи наши в дым.
 Разбуженная дрогнула округа…
 За залпом – залп!.. Всё чаще. Всё быстрей
 Сновала орудийная прислуга
 На земляных уступах батарей.

 Среди лесов, желтеющих неброско,
 Широко по лысеющим холмам
 Российское выстраивалось войско
 И втягивалось в битву здесь и там.

                3
 Под барабан трёхцветными рядами
 Французы шли со смертью на курке,
 Готовые услышать в чуждой дали
 Проклятия на чуждом языке.
 Готовые с презрительной улыбкой,
 Без стона на бледнеющих губах
 В негреющий чужой свалиться прах:
 -За Францию… -
 Пробормотав ошибкой.
 Но где она теперь, земля отцов,
 Прирейнские, версальские просторы?

 - В штыки, ребята! –
 Гаркнул Воронцов,
 И бросились на пришлых гренадёры.
 Так падает гроза из облаков,
 Ширяя молнией по небосклону:
 - Урра-а!.. –
 И опрокинули колонну
 Кровавою работою штыков.

 Крепки Багратионовские флеши.
 На выстрел пушечный отброшен враг.
 Но не унять назойливых атак,
 Как топором не взять промёрзлой теши.

 «Чем держится сердечный… Не пойму!
 Шестую, почитай, отбил колонну?
 Литовский полк свести к Багратиону
 И лучший наш, Измайловский, к нему.
 Теперь – левей Шевардина смотри!
 Не фланкеров ли джигитовка, пляска?
 Тучков, а ведь отрежут от Можайска.
 Ась?.. Старую Смоленскую запри!
 Как наседают идолы на левый!
 В Париже видел: под сорочий гам
 За колымагою с Пречистой Девой
 Сползались так монахи к Notre Dame».

                4
 У неприятельских орудий в зеве
 Заваривались ядра: толк да толк…
 И – через батарею!.. Там в резерве
 Ещё с утра стоял Сибирский полк.
 Прославленных знамён не распуская,
 Стоял под неприятельским огнём,
 Стоял, ряды редевшие смыкая…
 И все бы так стояли на своём.
 Закалены сибирцы. Не смутить их.
 - А что ядро?.. Навроде колобка! -
 В ус хохотнул драгун широколицый.
 Одёрнули:
 - Не пробовал пока?.. -
 Пожал плечами – мол, не приходилось,
 Недолго, мол, и опалить нутро,
 Мол, пронеси, Господь, такую милость.

 …Очередное ухнуло ядро!

 Вздохнул трубач Никита: «Допустили…
 Да не обломится… Кутузов наш
 Осман-Пашу бивал при Измаиле.
 Трёх Бонапартов за такого дашь…»
 Заволновались конники:
 - Сыграл бы
 В атаку, что ли?.. Подпоём тебе! –
 И, к луке наклоняясь, эфесом сабли
 Седой драгун ударил по трубе.

 …Опять ядро!

                Торопко ряд сомкнули.
 А ну как в бой? – с прорехою нельзя.
 Широколицему не заглянули
 В смеющиеся всё ещё глаза…

                5
 Барклай скакал по выжженному полю.
 Четвёртого коня сменила смерть
 Под полководцем… Воли не дал бою.
 И под огнём сумел везде поспеть.
 Раевского курган? – Прикрыли слабо!
 Орудье посадив на передки,
 Взял канонир саксонца за грудки,
 Сползающего с крупа, словно баба.
 Остзейскую кобылу подпрягли
 К своей саврасой и зарядный ящик
 Чуть не с ямщицким гиканьем свезли
 Под носом у француза – знайте наших!
 Курган, однако же, за ним пока.
 Отбить бы надо?..

                И отлогим склоном
 Ермолов – на дивизию врага
 В штыки ударил славным батальоном
 Уфимского пехотного полка!
 …Немногие добрались до опушки,
 По вымоинам кровь бежит к реке.
 О том, что наш! – гремят с кургана пушки
 На нарвском, на Петровом языке!

 Кутузов прослезился:
 «И желал бы
 К себе Ермолова… Но молодцу
 Грома сраженья более к лицу,
 Чем отправленье должности начштаба?
 Храбрец Кутайсов… Пуще сына жаль.
 Крепитесь! Наступать предполагаю!
 А что до свитских, - подмигнул Барклаю, -
 Рискнёшь поставить их в кор-де-баталь*?»


 Сбор протрубил Заврегов сын Никита.
 И, не врубаясь саблями в «карей»,
 Поворотил Сибирский полк коней.
 Иных до самых рвов домчала битва.
 Когда б не голосистая апель,
 Сзывающая конников обратно,
 Взашей бы гнали до чужих земель:
 До Льежа и Шампани… До заката!
 Никита губы вытер – каково?
 Трубу погладил медную любовно.
 Мужицкий сын, а слушались его
 Почти как самого Багратиона.

 …От вражеских порядков отделяясь
 Протуберанцем сдержанного гула,
 На русский стан накатывалась буря…
 Никита сплюнул: «Нечто в первый раз?
 Оно, конечно… Не на печке с бабой
 Искать в овчинах всклоченных пятак…

 Француз – народ, на дыхалку не слабый.
 Да, мать его…»

                И навалился враг
 (Се, под плутонговым* огнём пехоты
 И выстрелами вражьих батарей,
 Протопавший леса, поля, болота
 За тощею викторией своей)…
 И вот уже в штыки!.. Дорогой страшной,
 Кровищей неуёмною грязна,
 Идёт!.. Пошла-поехала резня!
 Бой молодецкий самый! Рукопашный!
 ……………………………………………
 ……………………………………………
 За рядом ряд! – щетинится ежом.
 За рядом ряд! – курносою пригублен.
 За рядом ряд! – заколот, смят, изрублен,


 И пикой взят, и добыт палашом…
 И даль в дыму… И отсветы на небе…
 И, натолкнувшаяся на предел,
 Вверх поползла волна увечных тел,
 Штыками пенясь на кровавом гребне!
 ……………………………………………
 ……………………………………………

                7      
 «Любой ценою! – крикнул Бонапарт
 Пристыжено склонившемуся Нею
 И взглядом указал на батарею, -
 Любой!..» И руки заложил назад.
 И седовласый маршал в нервной дрожи,
 Как будто ведал за собой вину,
 Потупясь, прошептал:
 - Тогда, быть может?.. –
 «Нет, гвардию вводить повременю!»

 В тысячегорлом орудийном гуле
 Всё круче, всё тесней людской напор.
 Штыки увязли… Нет разгона пуле…
 И нож сломался, и кулак не скор…
 От напряженья почернели лица.
 И, наступив на павших, ряд встаёт.
 И, шаг не сделав, замертво ложится.
 За рядом ряд! – идут… За взводом взвод! –
 Идут… Тремя колоннами – на приступ.
 Даву!.. Ней!.. Понятовский!.. С трёх сторон.

 Михайло Ларионович присвиснул:
 «Три маршала?.. Держись, Багратион!»

                8
 А в стороне от пушечных завалов,
 От егерей, шмурыгавших в кустах,
 Неспешно разворачивал Уваров
 Кавалерийский корпус…
 - На ры-сях! –
 С Георгием Победоносцем словно
 Земле явилось воинство святых.
 Запнулась битва. Смолкла удивлённо.
 И засмотрелась, грозная, на них.

 Красавцы-усачи!.. Свежи, умыты,
 Прекрасны выучкою, силою крепки,
 Поэскадронно двигались полки
 Видением среди кровавой битвы.
 Сверкали сабли, взяты наголо.
 Рядком скакали кони, не балуя.
 Начищенная золотилась сбруя!
 От ментиков по-зимнему бело!

 …И дрогнул враг!

                Когда поверх французов
 На вражий арьергард навёл трубу
 Следивший за атакою Кутузов,
 У Бонапарта пот блестел на лбу.

                9
 «Пора!.. Багратион, веди в атаку!
 Жаль, ранен Воронцов. Помощник был.
 Да ты и сам силён – каких верзил
 Разваливаешь… Видели рубаку!
 …………………………………………..
 А не пробиться, чай?.. Ликует Сир?!
 Вот гвардию кому бы двинуть кстати.
 Однако робок с нами Бонапартий,
 Столь баснословно покоривший мир.
 Вот руку заложил за борт сюртучный…
 А вот отёр платочком пот со лба…
 Нет, не рискнёт он гвардией могучей,
 В сраженье не отпустит от себя.
 ………………………………………….
 Багратион! Прихлынул враг к орудьям.
 И шпага сломана твоя… Как бомбардир,
 Прибойником разишь. Медвежьей грудью
 Зияет распахнувшийся мундир.
 Уже, уже лейб-гвардия с тобою.
 Теперь полегче будет… Ох, удал!
 Но где ты?..» И подзорною трубою
 В побоище из виду потерял…

 Кривых штыков тяжёлое сцепленье!
 Заломы рук. Упорство гневных глаз!..
 Так по весне, схлестнувшись, два оленя
 Копытят поздний снег… Не мы – не нас!

                10
 Мундиры порваны, проломлены кирасы.
 Разрублены, измяты кивера.
 Фашины сбиты, обнажилась насыпь
 Под пушки подведённая вчера.
 Багратион, орлиным цепким оком
 Окинув наступающих ряды,
 К разбитой пушке прислонился боком:
 -Ядром задело?.. –
 И спросил воды.
 Из лубяной Завреговой баклажки
 Глоток студёный отхлебнул едва,
 Увиделись дворцы, небесных краше;
 И купола, и звон, и свет, - Москва!
 - Москва!.. –
  И изнемог на полуслове
 Багратион… Благословлял её?
 Врагу ли месть ужасную готовил?
 Бог весть. И погрузился в забытьё…
 Тогда соратники, прямы как пламя,
 Вождя с земли подняли своего
 И на плаще кровавом, словно знамя,
 Прикрыв собою, вынесли его.

                11
 Уже на русских повернули тени,
 И канонады голос поутих.
 Но гневный император в нетерпенье
 Бесчестит храбрых маршалов своих.
 Ему всё кажется, что изловчатся
 И что желаннейшую из побед
 Сумеют вырвать для него, что счастья,
 Верней наполеоновского, - нет.

 Ещё с утра легендою, преданьем,
 Кумиром был он для своих солдат.
 И вот уже угрюмо, с содроганьем
 От императора отводят взгляд.
 Они не трусы – нет, и, как бывало,
 С улыбкой бравою пойдут на смерть,
 Но этого так смехотворно мало…
 Он должен, должен русских одолеть!

 И время отступить. Но он прилежно
 Осипших батарей внимает гул.
 И руки за спиной не разомкнул.
 И гонит в бой… Последняя надежда?
 Что всем понятно, невдомёк ему.
 Мечтами залетевшему до Ганга.
 И гонит кавалерию во тьму,
 В провал Багратионовского фланга.
 Всю – тридцать тысяч – ставкою в игре!
 ……………………………………………
 Ужели спятил Сир?

                В огне батальном,
 Где прежде конница, галопом бальным
 Табун проносится между каре.

                12
 Труба хрипит. Пробита… Зайцем бегай,
 Пока подколят? Или мало дел?
 Ан, с трубачом Никитою Заврегой
 Попробуй сладь!..

                И флеши оглядел.
 Среди ещё дымящихся орудий
 На ящиках, на трупах лошадей
 Вповалку, как пришлось, лежали люди…
 - Живой?.. Так антилерией владей. –
 Промолвил кто-то и горящий факел
 Никите протянул,
 - Сумеешь, чай?.. –
 И смолк… И умыкнул страдальца ангел.

 «Взял праведника?.. Грешных получай!»
 Никита запалил.

                Мужицкой речи
 Французы, набежавшие на край,
 Не разобрали в грохоте картечи,
 Их уносившей (ладно, если в рай!)...

 А что Никита? – К новому орудью.
 И к третьему… И разыгрался смерч!
 И падал неприятель, встретив грудью.
 Из чёрных жерл трубящую картечь.

 *кор-де-баталь – главные силы войска.
 *Стрельбы плутонгами – мелкими, частыми залпами