Исповедь грешника

       «О пастырь, исповедь прими,
        Меня сжигают адские огни.
        Я муки совести терпеть не в силах:               
        Столько людей из-за меня в могилах!..

        Я сумасброден и бесстрашен был,
        Легко и бессознательно по жизни плыл.
        Учился доблестям на рыцарских турнирах,
        Сражался храбро на мечах, рапирах,
                С копьём на бешеном скаку
                Я страшен был сопернику-врагу.
                Все было просто и легко, пока я не влюбился.
                Я силе страсти к даме сердца поразился.
        Дочь герцога всегда стояла пред глазами,
        Когда скакал, как вихрь, полями и лесами.
        Я упражнялся как безумец, одержимый
        Мечтой завоевать в бою сердце любимой.
                Каждый мой бой бросал я вызовы судьбе,
                Я побеждал всех лучников в стрельбе,
                Я из седла соперника сбивал  копья ударом.
                Мои победы не пропали даром:
        Красавица Диана благосклонность проявила,
        Своим шарфом она меня благословила.
        Вот этот шарф — моя святыня,
        Его боготворил как часть её отныне.
                Но появился у меня соперник —
                Достойный рыцарь Генри Верник.
                Он был постарше и посдержанней меня,
                В нем не было столь безрассудства и огня.
        Он покорял неспешным благородством,
        А я — своим безумством, сумасбродством.
        Он был немногословен, ироничен,
        Расчетлив в мелочах, практичен.
                Диана и к нему благоволила:
                Она ему улыбку подарила,
                Платок свой кинула в восторге благородном.
                Дарить свой знак признанья стало модным.
        Теперь нам в битве предстояло спор решить,
        Кому колено перед дамой преклонить.
        Так вышло, что, когда я мчался на врага,
        Моё внимание отвлек его слуга:
                Он яркий флаг, как птицу запустил,
                И этот флаг меня до пояса покрыл.
                Сквозь щели шлема я не видел ничего.
                Вдруг острой болью взорвалось плечо,
         Сознание покинуло меня,
         Мешком тяжелым я упал с коня.
         Конь ускакал, а я, копьем пронзённый,
         Лежал без памяти в траве зелёной.

                Очнулся я спустя неделю
                В избе знахарки, в чаще леса.
                Я возвращался к жизни еле-еле
                И узнавал подробности лечебного процесса.
         Друг отрубил мне край застрявшего копья
         И на седле примчал к знахарке, в чащу леса.
         Там, раскалив нож в пламени огня,
         Он вырезал из мышц острый кусок железа.
                Я,видно, много тогда крови потерял
                И долго без сознания, в бреду лежал.
                Остановилось время, все перевернулось,
                Внутри меня глухая злость проснулась.
          Меня отпаивали долго травами,
          А рану снадобьями врачевали.
          Теперь мы не были борцами бравыми,
          Мы просто потихоньку выживали.
                Друг рядом был, ему я всем обязан,
                Со мной он страшной клятвой связан:
                Мы поклялись обидчику жестоко мстить
                И все его владения нещадно разорить.
         (Как необдуманно мы клятвы раздаём,
          Не зная, отчего потом  в страданиях живём.
          Не ведаем, что сами сеть плетём,
          В которую чуть позже попадём.)
                Когда подзажила моя уродина-рука,
                Мы в путь отправились. Тропа была легка,
                Месть опьяняюще бодрила кровь,
                К тому же, меня там ждала любовь.
          Мечтал соперника я уничтожить, разорить,
          А даму сердца увезти и до безумия любить.
          Мечтал чуть остудить лихую прыть,
          Завоевать Диану и счастливым быть.
                Мой верный друг меня сопровождал,
                Но вскоре пойман был ночным дозором.
                За то, что самовольно в лес сбежал,
                Он арестован был с позором.
          А я, как волк ночной, к усадьбе Верника добрался,
          Под видом кроткого паломника в ворота постучался.
          Провёл три дня там, ел и пил,
          И тайно наблюденья проводил.
                Недалеко от дома водопад шумел,
                А в голове моей план мести зрел.
                И вот настал мой час, миг торжества.
                Я потерял рассудок человеческого существа,
          Я перерезал слуг, поджёг весь дом,
          И вот мы на лугу с соперником вдвоём.
          Я скинул плащ и гневно закричал:
         «Умри, несчастный, смертный час настал!»
                Я дрался как безумец, меч мой скрежетал,
                Соперника я много раз пронзал.
                И вот последний выпад, он упал,
                Вздохнул прерывисто и больше не дышал.
          Я бросил меч, безумством взгляда
          Искал дорогу прочь от водопада.
          В лесу упал, немного отдышался,
          В ручье умылся и опять помчался.
                Прямо к Диане в спальню по стене залез,
                Её схватил, будто в меня вселился бес,
                Ей рот заткнул, связал ей руки,
                Проворно скинул свои брюки,
          И целовал в безумии полубесчувственное тело,
          И в похоти творил греховнейшее дело.
          Потом, очнувшись, руки развязал
          И всё, что со мной было, рассказал.
                Она всё выслушала отрешённо и без страха,
                Потом влепила мне пощёчину с размаха,
                (Которая меня жжёт до сих пор,
                Напоминая мой позор).
         «Ты не боишься, что могу я закричать?»
         «Ты вынуждена про позор молчать».               
          Она в лицо мне плюнула и выдохнула: «Ненавижу!
          Прочь, дьявол! Чтоб ты заработал грыжу!»
                В окне ночном я растворился привидением.
                С тех пор не ведал в жизни наслаждения:
                Её проклятие в сердцах сковало мою прыть,
                Я стал бессилен возбуждаться и любить.
          Я потерял весь смысл жизни, все мечты.
          Мой пастырь, может быть, поможешь ты.
          Хочу монахом стать, отмаливать грехи.
          Дела мои, отец, совсем плохи.
                Нет радости от жизни, только стыд
                За все мои грехи в душе горит.
                Смогу ли отмолить всё?» — Пастырь помолчал
                И мудрые слова в ответ тихо сказал:
         «На всё Господня Воля, мой заблудший сын.
          Ты, к сожаленью, среди падших не один.
          Ступай в обитель и молись за всех,
          Кого обидел и убил — то тяжкий грех.
                Но ты раскаялся, готов всю жизнь молиться.
                Возможно, тяжкий грех тебе простится.
                Лишь Богу ведомо: простить иль не простить
                Всё то, что ты, безумствуя, изволил натворить».
         Я истово молился день и ночь,
         Взывая Господа душе моей помочь.
         Я мучился, мне жертвы снились,
         Они смеялись надо мной, глумились.
                Шли годы, мне не полегчало:
                Душа тоской и болью отвечала.
                Стыд отмолил я, горечь оставалась
                За то, что безрассудно жизнь промчалась.
          Однажды, много лет спустя,
          Мой пастырь меня в келье навестил.
          Похлопал по плечу меня, шутя:
         «Рассказывай, как эти годы жил».
                «Отец, мне нечем похвалиться,
                Душа болит, и всё из рук валится.
                Я столько чужих жизней загубил.
                Видно, у Бога для прощения нет сил».
         «А ты не думай, мол, простит иль не простит.
          Безгрешных на Земле почти что нет.
          Молитвы чистота в пространство пусть летит,
          Пусть тьма души перекуётся в свет.
                Выковывай себя без отдыха, без жалости.
                Учись-ка радоваться всякой малости.
                Учись благодарить за то, что дышишь и живёшь,
                И за возможность осознать, что жизнь не ставил в грош».
          Потом прошло ещё лет пять,
          Приехал пастырь навестить опять.
          В келью вошёл, перекрестился,
          В глазах тревожный огонёк светился.
                «Привёз я весточку тебе
                Об искалеченной тобой судьбе.
                Диану ты любить мечтал,
                Теперь смотри, каким ты стал:
          В твоей душе тоска застыла.
          А хочешь знать, что с нею было?
          На утро после надруганья
          Никто не слышал от неё признанья.
                Умчалась сэра Генри навестить,
                Нашла его в полусознании в саду,
                Спасла его и начала лечить,
                Она с знахаркою была в ладу.
          Когда оправился достойный сэр,
          Диана неожиданно пропала.
          Она явила милосердия пример,
          А что потом — родня её не знала.
                Никто не знал о чести опозоренной.
                Диана шла тропой ускоренной:
                Она постриглась и в монахини ушла,
                В монастыре своё призвание нашла.
         Я исповедь её печальную тогда принял
         И, каюсь, мысленно насильника проклял.
         Потом и сам отмаливал свой грех
         За осуждение любителей утех.
                Я тайну исповеди свято сберегал,
                Но есть причина, я хочу, чтобы ты знал:
                Она грех осужденья отмолила,
                За всё тебя, безумного, простила
         И  с миром отошла недавно в мир иной,
         Просив пред тем, чтоб встретился с тобой
         И рассказал тебе о святости прощения,
         О чистоте души, смывающей все прегрешения.
                Теперь ты знаешь всё. Усиленно молись
                И самого себя прощать ты научись.
                Тогда освободишься ты от горечи душевной,
                Тогда не будет твоя жизнь такой плачевной:
         Ты можешь в духе быть единым со своей Дианой,
         Вам чистота души будет небесною поляной,
         Где вы друг друга можете простить,
         Вне времени душа с душой поговорить.
                Запомни: таинство прощения
                Даёт возможность для дальнейшего движения,
                Для роста духа, эволюции души.
                Прощай, сын мой, и больше не греши».
         Теперь я знал, что есть возможность
         Нам исправлять судьбы оплошность:
         Очистив душу, на её крылах
         Парить в чистейших небесах
                И там с любимыми встречаться,
                Раскаиваться, объясняться,
                Ошибки прошлого прощать и исправлять.
                Цените это чудо: душа может летать!

                26.01-18.02.2005