Про пончик номер тридцать восемь

(романтическое. Про незатейливую писчу)

Посвящаю одному моему скромному другу, слесарю-механизатору, тайному марксисту-разночинцу и любителю варёной требухи. Это такой неугомонный молотила!

Гарька очень любит пончик.
Впрочем, жрёт он всё подряд.
Только пончиков любимых
Он особо выделят!

И наливши чаю кружку
(В этой кружке – литров пять),
Уместившись в табуретке,
Начинает пожирать.

Первый пончик, третий, пятый…
Номер восемь… Двадцать пять…
ЧелюстЯ неугомонно
МолотЯть и молотЯть!

Честно: жуткая картина!
Без ума нельзя понять!
То кусает, то глотает,
То жуёт, грибёна мать!

Гаррий! Стой! Угомонися!
Ведь тебя же разорвёт!
Хрен дождёсси, отвечает
Этот нравственный урод.

Лишь на понче тридцать восемь
Замедляется едец.
ЧелюстЯ всё тише, тише…
И замЁрли, наконец!

Зычный звук лихой отрыжки
Тишину взорвал в домУ.
Кошка с печки в диком страхе
Покатилась по полУ.
Гарька ж, крякнувши довольно,
Завалился на полать.
Почесал пупок и яйцы
И, довольный, начал спать.

Так вот жизнь его проходит.
Пончик жрётся день и ночь,
Суету не обожая.
И никто не сметь помочь!