Задышали брызги...

Когда-то у нас с мамой был один знакомый, некто Николай Антонович...
Был несколько раз у нас на Мичуринском, мы были у него в гостях на даче. И
состоялся у нас с ним разговор о сносе того, раннего Храма Христа Спасителя.
Какая мол сволочь это сделала, сказала я. А он возмутился и просил меня не ругать
тех, кто ломал... Оказалось, что он, тогда ещё молодой парень из деревни с такими
же ребятами, которым было лет по 20, ломали Храм...
Больше у нас его не было, но я узнала интересные вещи. У него дома были фрагменты
того Храма. И сломать его сразу не могли, а прораб, которому поручили стереть
Храм с лица земли - повесился в ломаемом Храме. Но эти деревенские парни так сумели отличиться, что им дали возможность учиться и работать в Кремле.
Николай Антонович выучился на шофёра и был личным водителем дяди Сталина. Видно
дядя у Сталина был иной ориентации, и часто вызывал по ночам Николая Антоновича
"читать тому книги".А Николай Антонович, с женской фигурой и широким задом как
нельзя лучше подходил для этой роли.Потом он был шофёром у мужа Фурцевой. Интересные вещи он рассказывал о том семействе. Сам прожил больше 80 лет, а вот
его дочь погибла в Югославии, разбился самолёт.
Плохие отношения были с сыном, Николай Антонович оказался знатным снохачём.
Но главное, что нельзя было строить тот, первый Храм. На том месте был женский
Монастырь. А места вокруг были очень скверные. Монахини на своих плечах помогали
всей округе. Трупы в Чертольи  убирали, нищих кормили. Когда Монастырь стали
переводить в район Красносельский, матушка приковала себя цепями к дереву и
прокляла то место, сказав, что будет там лужа...
Бассейн Москва... Я ходила туда, в спортивную секцию, там была хорошая сауна.
Лужков и был самой грязной, отстойной лужей, на какие деньги он строил новый Храм? Ведь не на народные! А под Храмом встречают ту матушку Игуменью, ходит
она со списком в руках. Там имена монахинь, за кого надо молиться.
Но только после того, как огласить всех российских уродов- врагов народа,
огласить и судить всех до одного. И Лужкова и Путина и всех остальных кровососов.

Задышали брызги белые, с утра,
Словно пена с визгом, снежная пурга...
И закрыла поле, шапки лес одел,
Это всё не горе, есть ему предел...

Снег метёт беспечно, падая-лежит,
Тает он конечно, раньше-покружит...
И тихонько мёрзнет, ночью на нуле,
Не скрипит как грозно, не поёт в струне...

А спокойно вянет и течёт водой,
Снег слезинки тянет, словно бы надой...
Молока с коровы, от лохматых туч,
Это что-то ново, снег последний жгуч...

Падая жалеет, самого себя,
Воздух снег согреет, пламенно любя...
И для вида пышны, белые поля,
Только видно лишне, всё уйдёт в моря...

Всё в ручьи вольётся, побежит к реке,
Пеной белой бьётся, свет на маяке...
И стремится к морю, жар неся снегов,
Есть преграда горю, снежных нет стогов...

Лишь простор бескрайний, свежие поля,
Зов земли страдальной, родина своя...
Что ждала-дремала, накопила сил,
Но ждала немало, кто б её просил?...

Кто б её тревожил годы и века?
Кто заботы множил? Их несёт река...
И снега наполнят, жажду утолят,
Их всё лето помнят, их копить велят...

№ 3/100
март 2000г.