Бремя поэта

Дрожит рука. Пусты бутылки.
Блестит селёдка на окне.
Вверху гудит, как в лесопилке
Внизу горит, как на огне.

Тоской вселенской древнерусской
Поэт в печёнку поражён.
И нет надежды на закуски,
И не порадует крюшон.

Ещё вчера, как в старом тосте,
Сияло солнце на дворе.
И рифмы пёрли словно гости
По новогодняшней поре

И жаждой жизни окрылённый,
Мечтой, взмывая к небесам,
Поэт в первичные бульоны
Вдыхал живые словеса.

Ложились ямб и амфибрахий,
Как кильки в собственном соку,
Ложатся сами в банку, в страхе
Узрев паштеты и икру.

Но день минул, сомкнулись веки,
Уснули строчки в голове.
В объятьях Гипноса опеки
Носились черти в кутерьме

Проснулся утром, взял чернила…
И всё что смог он написать:
«Етить вас в душу»,- также было
Там  что-то про япону мать

Как видно муза подгуляла
На чьей-то дальней стороне,
И потому бутыль стояла
Для натюрморта на столе

Всё то о чём сейчас прочли вы,
Я написал не просто так,
Но чтоб к поэту бережливым
Стал всякий суетный чудак.