большая соломенная кукла

большая соломенная кукла
идет по городу,
задевает руками-клешнями
головки малиновых мальв,
не желая им зла, скорее
в повиновении их красоте,
но мальвы, ненавидя соломенную куклу,
закрывают свои большие цветы
от ее прикосновений.

большая соломенная кукла
стоит ближе к ночи у часов на площади,
следит за минутной стрелкой
и ждет: легкости легкости легкости
но вдруг огромные городские часы
обрушиваются на куклу всей своей тяжестью,
и минутная стрелка
прокалывает ей глаз.

большая соломенная кукла
пугливо собирает в ладони:
монетки, пуговицы, порванную паутину,
магнитофонную ленту, гнилые орехи.
вдруг им здесь так же холодно,
как и ей в этом соломенном теле?
и потом кукла идет и повторяет:
пожалуйста пожалуйста пожалуйста
но никогда не заканчивает фразы,
и Вселенная в смятении
отворачивается.

большая соломенная кукла
иногда садится на скрипучие качели
и говорит: «я большая соломенная кукла»,
а после думает, как это.
а еще позже – спрашивает
у качелей, почему те так грустно скрипят.

большая соломенная кукла
любит смотреть на оранжевый огонек
в окне мусоросжигательного завода,
потому что есть в этом что-то такое близкое –
оранжевый огонек
в окне
мусоросжигательного завода.

большая соломенная кукла
очень старается что-то высказать
черному псу с желтым глазом,
теплому, как ночи в августе,
и она срывает васильки, показывает,
как их жуки сточили под корень,
и она ложится у мертвой птицы,
и гладит руками дно высохшей речки,
но ничего не слышно.
ничего-ничего.

большая соломенная кукла
с удивлением рассматривает чью-то нежность,
запутавшуюся в ее соломинках,
водит по ней ладонью, а нежность бьется,
будто воробушек,
а после – вдруг –
утекает,
рассеивается,
как туман со склонов холма.

большая соломенная кукла
трется щекой о страницы книг,
бумага оставляет порез, но все же –
это касание, это близость.
кукла смотрит на солнце –
плата за крохи тепла,
и размокает под ливнем, лишь бы
коснулся стеклянными пальцами ее век.

большая соломенная кукла
большая соломенная кукла
прячется среди лесного вьюнка,
до завтра, до послезавтра, до дня,
когда боли станет немножко меньше
(ведь боль высыхает так же, как и цветы,
и потом ее можно вкладывать между страниц альбомов).