Коль станет жизнь моя чернеть

             *     *     *
Коль станет жизнь моя чернеть,
распустит слюни профи, —
как знак товарный на челе,
я подзатру свой профиль.

Уйду в пустоты, как в моря,
в загадочные числа —
узнать: кого здесь охмурял,
зачем так горячился?

Не в распростёртые слои
молитвенного чёса —
хотел бы тень свою сломить,
где прели кости Чосера.

Где Байрон плечи развернул
и опрокинул лорда —
за тыщи вёрст от отчих урн
поставил точку «лодырю».


Где ни кузины, ни борьбы,
ни Шелли с обшей тенью:
Мари на прозу ободрить
и Франкенштейна втемить.

Ещё б Шекспира я назвал
и Данте на попкорне —
куда не хаживал Незвал,
но многих поднакормят!

К испанской речи — братолюб, —
к двум-трём зашёл бы в схиме,
чтоб подлокотно болтануть,
как брал на борт Нахимов.

Чем ближе к телу — не сужу:
мой век ушёл на Запад,
где сладко нежиться ужу,
и джунгли наползают.

Не о путях идёт здесь речь,
но о конечной цели,
с которой просто не возлечь,
когда сама не целит.

Так целиною ли богат
иль расторопность случая,
решила данью облагать —
чтоб рукава засучивал,

Не пойман — значит и не вор
(иных обходит кара).
Лорнет на ценности навёл —
и больше не прикалывал.

Продажно всё — но в том и суть,
чтоб отходить весёлым.
Даже по горлу полоснуть,
язык чтоб не высовывал.

Моя иллюзия — мой брег,
на то и курс свой держишь:
когда б и бог не уберёг,
найти хоть в ней прибежище.

Здесь так рождается мечта,
как адвокаты в праве:
с кем бы икры не наметать —
в штаны б клаксон заправить.


Здесь красота — как в головах
с палящей пальмой в лето —
может до жопы взволновать,
чтоб целый день выветривал.

Здесь много что, и много есть,
но пуще — процедуры:
когда б с чьей помощью ни слезть, —
опять начать придуриваться.

Мести казармы, жать в снопы,
доить доярку к ряду, —
пока бычок не засопит,
пахучий стог кудрявить.

Где б ни залёг и где б ни встал,
я брал бы то лишь время,
в котором, вежливый, как сталь,
проект на жизнь примеривал.

Наверно, что-то б изменил
или совсем отбросил, —
но много шкур лишь у змеи;
я ж не линяю вовсе.

Всегда, как был, предпочитал,
в себе отпавшем мире
дождаться дней, как камчадал,
чтоб край свой переныривать.

Она, похоже, уж пришла —
как росомаха в следе —
душа, отбросившая шлак,
чтоб вновь меня преследовать.

Рад с глухарями б токовать,
не быть глухим бы к музе .
Торквато, взяв в свою кровать,
наш Батюшков мутузил!

На что ни вставит в свете сна,
дорога с рук не дрогнет;
не стану больше выяснять:
на что шёл часто рогом.

Что ни на есть, она — мой вал,
и пусть вконец уморит —
не зря ж Крым «гальку» намывал,
чтоб лёг ничком у моря.

Девица дивная, — как знать,
на что росла ты с детства?
С левой ноги ль я встал как зять,
хоть не на что надеяться...