Э. Бронте. Надгробья серые стоят кругом...

Надгробья серые стоят кругом,
Их тени распростёрлись далеко.
Под дёрном, где шаги мои лежат,
Уединённо мёртвые молчат –
Так глубоко в разрыхленной земле –
Навеки в холоде, в кромешной тьме –
Не могут слёз сдержать мои глаза,
В былых годах что память запасла,
Поскольку Время, Смерть и Боль большая
Приносят раны, их не заживляя –
Позволь мне вспомнить список зол не весь,
С которыми столкнулась, здесь,
Само ведь Небо – чистое, святое
Мой дух лишало отдыха любого –
Твердь Света! хоть один ребёнок твой
Мог видеть жизнь безвыходной такой –
Не чувствовал и рассказать не мог,
О тех, кто навещал наш уголок,
Какие гости посещают нас внутри –
То муки, ярость, слёзы и грехи!
Пусть будет жизнь их развлеченьем,
И долгой бесконечности весельем;
По крайней мере не возьмём их с нами,
В свои рыданья и свои страданья,
Не знала бы Земля пути иного,
Испить чтоб чашу долгой боли;
От Неба отвернулась беззаботно,
О нашей близкой смерти плача только!
О мама, что смогло бы успокоить
Тебя во всём бескрайнем этом горе?
Утешив жаждущий наш глаз слегка,
Ты нежно улыбнулась свысока!
Но не увидел в мягком свете кто бы
Глубокого, невиданного горя:
Едва ль сверкающее небо ослепило
Тебя, чтоб ты любовь детей забыла.
И в озареньи с жизнью расставанья
С тобою слиться – лучшее желанье;
И хочет разглядеть, и борется ещё
Со взглядом мрачным чудное лицо.
Мы не оставим дом наш милый
Ни для какого мира вне Могилы.
Нет, к сердцу твоему позволь прижаться,
И долго отдыхать в глубоком счастье;
Или пробУдимся, деля все вместе
С тобою общее бессмертье –


I see around me tombstones grey...

I see around me tombstones grey
Stretching their shadows far away.
Beneath the turf my footsteps tread
Lie low and lone the silent dead –
Beneath the turf – beneath the mould –
Forever dark, forever cold –
And my eyes cannot hold the tears
That memory hoards from vanished years
For Time and Death and Mortal pain
Give wounds that will not heal again –
Let me remember half the woe
I've seen and heard and felt below,
And Heaven itself – so pure and blest,
Could never give my spirit rest –
Sweet land of light! thy children fair
Know nought akin to our despair –
Nor have they felt, nor can they tell
What tenants haunt each mortal cell,
What gloomy guests we hold within –
Torments and madness, tears and sin!
Well – may they live in ectasy
Their long eternity of joy;
At least we would not bring them down
With us to weep, with us to groan,
No – Earth would wish no other sphere
To taste her cup of sufferings drear;
She turns from Heaven with a careless eye
And only mourns that we must die!
Ah mother, what shall comfort thee
In all this boundless misery?
To cheer our eager eyes a while
We see thee smile; how fondly smile!
But who reads not through that tender glow
Thy deep, unutterable woe:
Indeed no dazzling land above
Can cheat thee of thy children's love.
We all, in life's departing shine,
Our last dear longings blend with thine;
And struggle still and strive to trace
With clouded gaze, thy darling face.
We would not leave our native home
For any world beyond the Tomb.
No – rather on thy kindly breast
Let us be laid in lasting rest;
Or waken but to share with thee
A mutual immortality –