Любимому городу трилогия

1.

А мне чудится: всё это было вчера.
Ты мгновенье назад оберни –
Наяву, не во сне, вспомнишь ты в сотый раз
Rosengarten чудные огни.

Взгляд вечерний из полуслепого окна
В тихий дворик, как Любекский сон.
Так уж вышло, но есть ли здесь наша вина,
Что ночами мне видится он?

Босиком пробежал по дорожным камням
Летний ветер, а с ним верный друг –
Город мчался легко, каблучками звеня,
Словно тысячу лет сбросил вдруг.

Веселились они в чехарду до утра,
Но часов услыхав медный бой,
Вдруг исчезли, как сказочный лёгкий мираж,
Лишь туман раскидав за собой.

А на улице день, и светлей небеса,
И шагаю я к солнцу пешком.
Время я попрошу подождать на часах,
Позабыв навсегда, где мой дом.

И за чайками вслед я помчусь хохоча,
С мягких крыш кувырнусь на карниз,
Обогну, задевая крылами причал,
И вперёд, и наверх, но не вниз!

Даже месяц старинный, взойдя из-за туч,
Улыбнулся весенним теплом,
А трёхшпильный собор, что велик и могуч,
Засыпая, обнял старый дом.

И всё спит. Rosengarten затих до утра,
За весь день напитавшись весной…
А мне чудится – всё это было вчера,
Но случилось совсем не со мной.

2.

Город спит, убаюканный солнцем,
Спит, а в воздухе пахнет весной!
Первый луч постучался в оконце –
Заглянул попрощаться со мной.

Нежный звон колокольный вдогонку,
Крики чаек, на листьях роса,
Взгляд прощальный на водную кромку,
Город. Музыка. И – в небеса.

3.

Бездумно блуждаю по улицам-лицам,
В глазах отражая тоску фонарей.
Что было – прошло, чего нет – не случится.
Но сердце стучит всё быстрей и быстрей.

На брошенной улочке дым сигаретный,
В трамвае опять запотело стекло.
Лишь только рассвет – покупаю билеты
И – в небо, всем пробкам московским назло!..

Но нет. Я останусь. Я знаю, останусь.
Начну погибать, мне подскажут: «Держись».
И буду держаться, зализывать раны,
Опять за кого-то живя чью-то жизнь.