Почтальону Жану

                Евгению Русских

Ключник звенит ключами. У почтальона отпуск –
Больше никто не пишет срочные телеграммы.
Жизнь как «почтовый ящик», где предъявляют пропуск.
Но проходя вертушку – дальше, за амальгамы...

Дети растут, мудреют вслед мировым событьям.
Мы же идем обратно – к юности, рок-н-роллу.
Жаль, что не будем больше бегать по общежитьям
С книгами и винилом, с ненавистью к футболу,

Дачам, коврам, сервантам – в поисках новой юбки…
Время, скорее, лечит, где даже скорбь –  во благо.
Мы избежали власти, дрязг и кровавой рубки
За пьедестал, имея мнения два и флага.

Твой Шяуляй – не сказка, Клязьма в разлив –  не море.
Каждый в своем пространстве и при своих привычках –   
Помнишь, как томно пели девы в церковном хоре? –   
Так что «земная прелесть» ниже берем в кавычки.

Кто-то скупает яхты, кто-то играет в «Челси».
Ключник звенит ключами. Жмет почтальон педали.
Кто будет прав в итоге –  много бывает версий,
Но у друзей со школы дружба прочнее стали.   

Лавра на всех не хватит. Кактус на окнах горек – 
У суккулента иглы, он признает вендетту.
Ключник заварит кофе, сядет за шаткий столик.
Вспомнит о почтальоне. Выкурит сигарету.

Год предстоит веселый, если гадалки-душки
Сайты времен взломают, –  о, Нострадамус – монстр!  – 
Ключник идет за водкой, но покупает сушки,
Дабы хватило денег книгу купить и постер.

За Шяуляем – дзоты, справа за Клязьмой – сосны.
Ключник гремит ключами, у почтальона – «днюха».
Им ничего не страшно, им никогда не поздно,
Ибо судьба крепчает, как утонченность слуха.   

Осень – твое рожденье, Жан, а не залп «Авроры».
Пожили в трех эпохах, где нас спасало слово.
Надо забить бы стрелку, но у границ – заборы. 
Нам остается выпить. В ночь октября. Седьмого.