ленивая солома
водрузилась на пепел моего яда,
она выпила кровь моего знамени,
стервы моего тепла. согрей
меня, о лось многоокий,
вепрь каннибализма,
лиственница седого рассвета,
пасмурного бдения над грезами былого,
съеденными первозданными очами правителя
немоты и стона, выходящего за пределы речи,
за пределы скрупулезного молчания,
и жеста мглы, превыше которого ничего нет,
превыше которого вздымаются волны
отчетливой дымки,
дымки плачущих роз, распявших рассвет на
дне бутылки,
на дне пирующих неволь и рабов,
ей подвластных, подвластных силе
галантного обхождения,
обхождения без запинок и промахов,
без сельди во рту и гнили в зубах,
без трели в соснах, без радуги в яме,
в яме теплого, ненасытного забвения,
забвения ночей и искусов,
их сопровождающих.
Свидетельство о публикации №115090907648