Васька Садовник

Лучшим способом обучиться какой-либо профессии, всегда было поступить в соответствующее учебное заведение и, проведя несколько лет в напряженном изучении предмета, стать дипломированным, эрудированным и  трудоустроенным. Но что-то пошло не так, и Василий, спустя три откровенно бесполезных года за изучением латыни и славянской грамматики, вдруг решил сделать что-то полезное и посадил дерево.
Дом его уже как десять с лишним лет был окружен бурьяном, отнявшим у детского Васиного велосипеда волю к перемещению, а у старой беседки гнилое дно. Василий выкопал велосипед с корнями и на его место внедрил саженец пирамидального тополя. Посадку он сопроводил подробными разъяснениями Populus pyramidalis о семействе ивовых и подкрепил лекцию поливом корневищ. Тополь был доволен.
Шли годы, и дерево окрепло настолько, что корни стали проникать в подвал и сталкивать с полок соленья, приготовленные заботливой Васиной рукой, а фундамент перестал внушать доверие. Василий к тому времени отслужил десять лет на морфлоте, да и еще много чего предпринял. Теперь он летними вечерами сидел перед тополем и любовался, как солнце заходит за могучую пирамидальную крону. Время неумолимо шло, дом ветшал, Василий сажал грядки, а тополь ронял на хрупкую кровлю ветви, размером с небольшой корабельный рангоут. Стал вопрос о выборе приоритетов.
Одиннадцатого сентября две тысячи второго года в двенадцать часов пополуночи в результате сильного шквалистого ветра, в связи с падением трех увесистых веток была обрушена западная часть кровли дома Василия Григорьевича Садовникова. Никто не пострадал. Под грудой шифера и мусора нашли кота, но кот был живой.
Тополь было решено спилить, однако сделать это оказалось проблемой. Спустя несколько дыр в крышах соседних домов, специальные службы все-таки занялись аварийным деревом. Сработали на ура: подъезд был организован, снесен забор, демонтированы газовые коммуникации, улица обесточена. Спустя пару дней, куски тополиного тела были погружены и вывезены в неизвестном направлении,  а вот корни продолжали жить. И среди ночи, Василий будто услышал подземный гул, как усмешку его напрасным попыткам выжить старого друга.
Гул нарастал, а через год Василий умер в свои семьдесят три от тромба. Последний год он стал ворчлив и несговорчив, все ругался на свой старый тополь, который теперь разродился молодой зеленой порослью по всему огороду. А в подвале пара банок с огурцами навсегда осталась в объятьях крепких корней. Ни детей, ни внуков Василий не оставил, но теперь «Васька-Садовник» стал городской легендой, а молоденькие топольки находились под пристальным надзором.