Как гений чистой красоты

В который уже раз, вновь и вновь перечитывая Довлатова, отдавая дань горькому и щемящему "Компромиссу", суровой и глубокой, как беспощадная океанская стихия, "Зоне" и ностальгически-обречённой "Иностранке", я всё же считаю квинтэссенцией всего довлатовского творчества, самую нежную и трепетную, как фитцджеральдовская "Ночь нежна", по-чеховски - тонкую, по-хемингуэевски сдержанную и отстранённую, окрашенную в пастельную приглушённость тонов и красок левитановской "Золотой осени" - повесть "Заповедник".

Его "Заповедник" - это лабиринт, куда волею авторского замысла, помещён читатель, для которого спасительной путеводной ариадновой нитью - служит свет довлатовскогой души.
Сколько сочувственной иронии и милого интеллигентного инфантилизма, ярчайших всполохов блеска и размашистости авторской мысли, полупрозрачного флёра повествовательной ткани при фантастически нарочитой экономности средств выражения всего этого великолепия.
Можно много, подробно и восхищённо говорить о его неповторимой стилистике, о чудесной композиции этой вещи, блестяще выстроенных диалогах, о "декоре" мAстерской лепнины образов, о довлатовском юморе, но сделать это лучше, полнее и талантливее, чем всё это воплотил в Слове Сергей Донатович или хотя бы адекватно - мне не удастся, а потому я умолкаю и приглашаю всех в упоительное путешествие по тропинкам и весям волшебного довлатовского "Заповедника", этого аллюзионного пушкинского "Лукоморья", "где днём и ночью кот учёный, всё бродит по цепи кругом"...