Метр. Композитор

Была история в Москве.

Я приехала к деду,  дед служил художником-иллюстратором, мастерская его было где-то между  Пушкиным и  Елисеевым, ну и задержалась я там — мой первый муж учился в физтехе и работал дворником "у Чехова". Досталась нам, семье дворника, квартира на Чеховской, в переулке — тогда улица Медведева, в доме под реставрацию. Красивый такой дом с метровыми подоконниками (не стены, крепость!), трех-метровыми потолками  и ворюгой-котом в окнах до пола. Кроме кота, правда, был и сосед — замечательный Студент, и его Тилька, Улентиль,  породистый спаниель с  семью именами, граф, не иначе, мною до Тильки униженный.  С Тилькой осваивали мы Садовое Кольцо и особенно полюбили сад Эрмитаж, в который Тилька гулять меня водил на поводке.

Так вот, однажды, сосед-Студент привел в нашу коммуналку бродячего композитора. Композитор был не мыт, чесался, долго плескался в ванной, "сочинял" под журчание теплой водички, после чего я кормила его обедом со вчера, сегодня и на завтра до тех пор, пока он не налился радостью и не засиял от довольства. Тут Тилька принял  Композитора за своего и притащил ему свою подстилку, полежать. Композитор полежал, затем осмелел, встал, прошелся по комнате, снял мою гитару со стены и важно закачал головой,  удовлетворенный ее качеством. Затем он присел на табурет и громыхнув всеми шестью струнами, запеееел.

— Это,  — сказал Композитор, — я сочинил для Папанова.

Я вежливо улыбнулась.

— А ты, —  спросил он у меня, —  бренчишь?

Я неуверенно кивнула и пошла на кухню, разбирать погром.

— Хочешь я тебя в Москонцерт устрою?

— Что делать? 

— Сейчас. Вот смотри. Бери телефон, вот. Звони!

— Куда?

— Звони, там Миша трубку возьмет, ты ему скажешь, вот, концерт новогодний, там-то и там-то, в 7 вечера, полтинник за полчаса. Давай, мол, записываю тебя.

— А кто такой Миша?

— Мих Михич! Кто такой?! Козаков. Бери, телефон домашний.

— Мне неудобно.

— Неудо-о-о-бно?! За каждый концерт знаешь сколько! И делать-то нечего, обзвонила, подъехала, денежки получила. Звони! Не хочешь Мише, звони Саше. Вот номер.

— Нет-нет.

— Саше нет-нет? Калягина телефон-то!

— Не-е-ет. Его мой дед знает.

Почему-то мне стало обидно. Да я сама на этом концерте могу! Спеть что-нибудь могу. Чего мне звонить кому-то, деньги предлагать. Я вдруг представила такую энергичную нагловатую даму с хитрым прищуренным глазом, яркой помадой, гладящую актера по лоснящемуся пиджаку, вытягивающую губы трубочкой и что-то там напевающую в ухо хриплым вульгарным меццо... Подумала, и меня затошнило.

— Ну, не хочешь, вот и дура. Все равно ничего не делаешь, дома сидишь, юбки протираешь.

Тут я не в шутку загрустила. Задел меня этот Композитор за живое. От своей невостребованности и никчемности я страдала невероятно. Но делать я хотела только то, что хотела. Рисовать и песни петь. Мда.

Тут чувствительный композитор почуял неладное, то ли слезы мои накатившие заметил, то ли гордыню унюхал, да только нагло так мне предложил:

— Ну, тогда сама сбацай, давай.

И никогда б я не сбацала для него, да только к этому времени чай поспел, да сосед-Студент из университета вернулся, лампу желтую зажгли, муж в дверях застыл, улыбаясь, кот-ворюга зажурчал у  Тилькиной миски, а Тилька не жадничал, только бегал вокруг композитора,  облизывал музыкальные щеки, предатель…

И запела я, как какая-нибудь деревенская баба, громко и неказисто, но открыто и низко, со всей своей горечью несбывшейся, неслучившейся жизни.

Композитор замер. Студент улыбнулся, а муж сказал: "Лен, а ты что-нибудь из своего спой."

Из своего была Цветаева. И "звездный челн" закачался.

             сентябрь 7, 2015
             елена нижний рейн
             шарлотт, северная каролина

————————————————————————————————————————————————————
Картина: Неизвестный Художник (Нидерланды, 15 век). Неизвестная музыкантка. :)