Приключения в лесу. Продолжение

   Добрался Иван до той деревни, где двоюродная безного Фёдора жила. Передал привет от брата и попросился пожить на время. У Ивана с собой были наградные корочки, красноармейская карточка, а паспортов тогда в деревне не было. Маня его
особо ни о чём не расспрашивала. Спал он сначала в мезонине и она к нему приходила по ночам. Ласки становились всё жарче и откровеннее. Маша начала разговор с детьми, что , мол папа погиб, а жить надо и она одна их не поднимет.
Младшая девочка, которая плохо помнила отца, согласилась, что пусть будет новый
папа, лучше, чем никакого. Сын заупрямился: " Я своего папку помню и лучше мне не надо другого!"
    Сходили с Маней к соседу, тоже инвалиду, который работал секретарем сельсовета.
  - Я советую пока не торопиться с женитьбой. Раз сын против, надо считаться.
А мужиков у нас мало. Даже пастушит баба. Коровы в поля забредают, протрава. А
что баба, ни осек зарубить, ни огород загородить. Ты вот, Иван, хоть инвалид,
как я, а всё-таки по два-три прясла в день сделаешь, жердья и колья нарубишь. Начни от пригона и сначала хотя бы по одной стороне , где поправишь, где новую
изгородь сделаешь. Я с председателем колхоза договорюсь.
    Начал Иван работать пастухом. Ему даже лошадь неражую дали. Сделал он волокуши и на них подвозил жерди да колья и городил, когда во второй половине дня коровы ходили спокойнее и больше лежали и дремали.
   Так уж было заведено, что пастух попеременно жил по избам у хозяев скотины и
те его кормили. В первых избах жили старики, им и самим особо есть было нечего и
кроме хлеба да картошки ничего Ивану не перепало. Было у стариков по козе, он и
ночевал по одной ночи. В третьей избе жила вдова фронтовика с дочерью, которой уже было лет семнадцать на вид. У них были козы, овцы, куры. Положено было Ивану
жить и кормиться у них две ночи. Уже на первую Авдотья пришла к нему на поветь,
где было послано. Пожаловалась на вдовью судьбу. С мужем до войны они жили всяко
и она его особо не жалела. Переспала с Иваном без особой ласки и страсти.
   На другой вечер Ивана ждала хорошая закуска. Хозяйка не пожалела кроме щей да
студеня, несколько яиц .Бутылка какой-то настойки была не первой свежести. Иван
откровенно признался.
  - На фронте само собой положено было фронтовые сто  грамм. А за мирное время
я как-то отвык. У себя в деревне только пиво пили на престольный  праздник. Меня
тут как-то угостили не то настойкой, не то брашкой, так пронесло. Ты уж сначала,
Авдотьюшка ,сама попробуй. Если после двух не побежишь по нужде, может и я сто-
почку выпью. Авдотья выпила две стопки почти подряд и дочь её Манефа стопку.
  После этого и Иван выпил с ними. Когда стали пить чай, Манефе стало жарко и
она расстегнула кофточку, показались белые ядра грудей. Когда Авдотья выходила
из избы, Иван приобнял девушку и нежно поцеловал её, она ему приглянулась.
  - Мужик ты, видно, что хороший, но дам тебе, если женишься или повенчаешься. В
соседнем селе церковь, а мы с матерью верующие.
  - Да я и сам, - Иван замялся, вспомнив, как был комсомольцем. Но подумав, что
в сельсовете он с женой расписывался, а ни с кем не венчался. - Я хочу сказать,
милая Манефа, что на фронте под пулями стал верующим и перед боем крестился и молитву шептал, чтоб живым остаться да не шибко ранило.
   Манефа попросила помолиться на икону. Иван нараспев и истово крестясь, прочёл "Отче наш" да ещё про Богородицу, помнилось ему от деда и бабушки с детства. За этим и застала  Авдотья. вернувшись в избу.
    Манефа, чуть не повиснув на Иване, стала с ним на колени.
  - Матушка, благослови нас, решили венчаться.
  - Да что ты, дочь, мы человека как следует не знаем, не тутошний он.
  - А я полюбила с первого взгляда и всё тут,- раскраснелась Манефа. Он мой суженый и сегодня же ночь буду с ним в горнице спать вместе, а завтра схожу в
церковь , договорюсь о венчании.
    Матери пришлось смириться .Решила подтопить немножко баню, чтоб вода согрелась, пожалела простынь. В этих краях простынь не носили как флаг после
первой брачной ночи , не было такого обычая.
    Что и говорить, не могли  нарадоваться друг другу всю ночь, лишь под утро
заснули. По деревне судили, что-то пастух сегодня проспал. Вышел Иван к стаду,
когда коровы, козы и овцы уже потянулись от деревни к поскотине. Огород он в
этот день не городил, а после обеда заснул и разбудила его поцелуями Манефа,
принесла ему бутылку молока, два яйца и краюшку хлеба.
  - Яйца-то пей сырыми. Даже быку яйца сырые дают, чтобы на корову скакал. Вообще мне с тобой, Ваня, расставаться не хочется, но мать сказала, что до венчанья чтобы ты ночевал еще несколько ночей у других, чтобы пересуду не было. А венчание в субботу. Иван ночевал три ночи  в обычных семьях, а на четвёртую
приставала к нему вдова, но он сказал, что теперь жених. Вдова уговаривала его,
божилась, что никому не скажет, и когда он крепко спал, всё-таки залезла на него.
   Венчание прошло торжественно, хотя народу в церковке было маловато: десяток женщин и старушек да три древних старика. Священник был седой, прошедший
лагерь и ссылку и видевший немало расстрелов и смертей невинных людей. Конечно на вопрос священника "Венчался ли с кем"  Иван чистосердечно ответил "Венчаюсь
впервые." Священник был родом с Украины, где нередко были двойные фамилии. Он
предложил:
   - А не хотите ли вы вместе с узами брака, с судьбами соединить ваши фамилии.
   Иван подумал, а вдруг его прежняя жена да тёща будут искать, и согласился на
двойную фамилию. Вечером на свадьбе играла тальянка и сам жених немножко поиграл, правда из-за раненой руки вышло не так ладно, как до войны и на фронте.
Жили молодые счастливо лето. Даже жена иногда подменяла Ивана , а он косил траву
и метал сено в две копёшки  на зиму для козлушек и овец. Да еще стал приносить
с собой иногда связанные  березовые и осиновые веники. Как-то несколько раз брал
с собой корзину и приносил грибов, постепенно осваивая поскотину.
   Всё чаще стал задумываться о том, что буде делать с осени. Как-то, заметив, что недалеко от церкви , где они венчались, было озеро и в него впадала речка,
Иван спросил в местном сельпо крючки и леску. Сделал две удочки и раза три-четыре уходил от молодой жены на ночь и возвращался с уловом.
  Однажды мимо его проезжал ездовой на лошади. Ночь была лунная и он увидел рыболова.
  - Ну, как клюёт, растуды-тебя-туды ?!
   - Клюёт.- ответил Иван.- Поговорка и голос что-то мне знакомы. Старшину вспомнил.
   - И я вот теперь вижу однополчанина!- спешившись, ответил ездовой.
    У него оказалась с собой бутылка "Пшеничной" и они выпили, закусив хлебом и
мясом.
   - Мясо-то больно у тебя вкусное! - воскликнул Иван, немного захмелев.
   - Так это же рябчики. Я же в лесу живу и работаю лесником. Кстати вроде бы
у нас один лесник требуется. Одного реабилитировали, в ссылке был, он и вернулся
на родину. Я тебя, как однополчанина порекомендую.
   - А ничего, что опыта у меня нет да и рука вот раненая, рубить особо не могу?
   - Опыт - дело наживное. Рубки ухода , конечно, надо делать. Но  ныне часто
бабы ездят в лес за дровами, поскольку мужиков мало, а  сними легче договориться
и указать, где надо рубить. Чуть подсобить, подзадорить... Рубки ухода там, где
лес захламлён, ураганом или ветром поломало или хреновый лес , когда мало сосняка да ельника, тогда надо прореживать за счёт березы, осины, ольхи.
    Начал Иван работать лесником и жить то дома с женой, то в сторожке. И вправду чаще за дровами приезжали вдовы. Он указывал, где лучше рубить, помогал
рубить и распиливать, и укладывать. Вдовы благодарили его и не раз обнимали и
целовали, намекали, а то и прямо говорили о близости. Иван в основном был верен
жене, но два раза не устоял перед молодыми пышнотелыми вдовами из соседних деревень, причём с одной возникли взаимные симпатии.
   - Никогда не думала, - смеялась она,- что может быть любовь за дрова!