Оценка

Когда пришла пора идти в школу, а у меня началась школа раньше положенного срока. Я пошла в школу с 6 лет. В октябре мне исполнилось 7 лет.
Первая оценка "4" для меня была расшифрована, как "хорошо", но можно лучше. Получить "5" для меня стало целью, но мама мне не ставила никогда "5", и ее приятельница Марфа Иннокентьевна, которая вела во втором классе все предметы, тоже скупа была на хорошие оценки. Хорошие оценки получала ее дочка. Я слишком тщательно все делала и опаздывала. Все успевали получать свои оценки, а я-нет.
Я страдала, что не могу учиться на одни"5", чего-то не хватало. Может подготовки или ума? Быстроты реакции? Я не переставала мечтать нигде и воображать разные картины. Иногда разговаривала с воображаемым собеседником, он мне отвечал, отрицал или соглашался, а я с ним. Потом мне сказали, что разговаривать сама с собой - это ненормально, это сдвиг по норме. И крутили пальцем у виска. Я перестала разговаривать с воображаемым собеседником. Но он молча мне кивал и шептал свои слова, а я ему, оглянувшись вокруг.
Оценки были все равно везде и каждый день. Они меня замучили. Я не стала на них обращать внимание. Ставят "4" или "3" - мне было все равно. Даже "5" меня уже не радовала так, как в первом классе. Она давалась слишком трудно и с большой кровью и с нервами. За одну маленькую ошибку ставилась "3", почему? Без единой ошибки, то ставили "4", потому что помарка небольшая. Нужно, чтобы все блистало.
Я уже говорила, что первая сказка навеяла на меня ужас и я плакала от страха. Я с ужасом смотрела на лес и успокомилась лишь тогда, что лес был светлым от берез и не было больших и высоких деревьев, от которых было бы очень темно. Именно в таких лесах дремучих происходят жуткие вещи.

Потом появился тихий и мягкий Михаил Пришвин. В юности я зачитывалась Паустовским, его "Золотой розой", "Записками врача", "Мещерской стороной". Я думала, что какой должно быть необыкновенный мужчина, человек этот писатель и смотрела на его фотопортреты с трепетом.

Потом появились Михаил Герман, Блок, Гумилев, Ахматова, Брюсов, Марина Цветаева, Джон Голсуорси и понеслось со страшной силой! Я читала запоем Бальзака, Толстого, Чехова, Тургенева, Гончарова... Я хотела понять человеческую суть. Серьезно вчитывалась в Андре Моруа, пыталась одолеть Аристотеля, Сенеки, Канта, Жорж Санд, Жан Жака Руссо, Николая Бердяева, Ключевского, Карамзина, Обручева, Потанина, Гумилева Льва, историка. Все словари для меня были постоянными книгами на столе.
История и география были для меня интереснейшими дисциплинами. Потом появилось увлечение астрофизикой, звездами, планетами, космосом.
Оценка для меня всегда была камнем преткновения. Кто может оценить верно все способности и возможности? Жизнь? Люди? Бог?