Летние заметки

«…как медленно душа
заботится о новых переменах…»
И.Бродский

Какое лето! Ливни напролет
Шлифуют лихо влажную сноровку.
Пережидает божия коровка
Дожди, давно  готовая на взлет.
Какие лета пролетели вскачь!
Письмо послал, но не дождусь ответа.
И вот уже идет к закату лето,
И жизнь идет к закату, плач - не плач.
Какая осень! Капля на стволе
 В  янтарной неподвижности - прекрасна.
Округа вся – как детская раскраска, 
Оставленная  мною на столе.
Какие звуки брал я наугад!
Какие краски проявил  невольно!
Но клавиши, по сути - подневольны,
Увы, скользящим пальцам  невпопад.
Изящна, своевольна и нетленна-
Мелодия. Рождаясь неспеша,
Уже живет.  « как медленно душа
заботится о новых переменах…»
Струна подобна чистому лучу.
Подобна осень детскому раскрасу.
Подобен день докучному рассказу.
Я по лучу лечу, лечу, лечу!
***
Гремят и бродят грозы веером,
На горизонте тучи ломятся.
Пока ни капли нет на Веерной,
Но ливень щедрый – на Коломенской.
Уже не ищут люди проще где.
Как бы, по щучьему велению
Гроза и солнце делят площади-
Весны вселенское   явление!
Гроза меняет  напряжение
То легким взбрызгом, то завесою.
Где тут Перуна упражнения,
А где тут шалости зевесовы?
Лавируй в ловле капель горстками
А струи заплетай косицами!
Спешит, спешит  весна московская
На встречу  с летними страницами!
Как будто всё уже налажено
Для путешествия заветного
На встречу  с летними пейзажами,
На встречу с летними сюжетами.
*** 
Теперь теплеет…Скоро двадцать,
И даже ночью – «плюс»,ура!
И скоро, кажется, купаться
Начнет  тотально детвора.
Но к вечеру благополучно
Пойму: «Фантазии - не те!»
На плечи тучи нахлобучив,
Высотки светят в темноте.
Я ,видно, должен  усомнится,
Унять фантазии свои,
Но в сердце  каменном столицы
Беспечно свищут соловьи.
И вечер кажется  нехмурым,
И сквер принарядил кусты,
Уже заводят «шуры-муры»
Вполне  столичные  коты.
Итоги соловьиных прений
Подводят бабки(легкий труд):
Букеты свежие сирени
По переходам продают.
*** 
Вот то, что не мучает от случая к случаю-
Это детство, всплывающее по ночам.
Столица - затягивающая и зыбучая,
Всё-таки мучает, но  это - к врачам…
Всплывают пейзажи, ушедших лица,
Трепет от плеч девичьих и трелей птичьих.
И не мешает даже вся лажа нашей столицы…
Ругать столицу – вообще неприлично.
Этаж двадцатый – подобие трона,
Где-то внизу – и дым, и чад.
Выше - крыши, потом вороны
Провод пробуют (вороний чат).
Свод неба столичный  облаками соткан,
Плюётся неприлично  влагой за  воротники
Не скучно  людям, авто и высоткам,
Буксуют даже  роликовые коньки.
Память буксует? Всплывают  повторно, простецки
Те окна, в которых пространство и время  дружат
Друг  с другом, так эфемерно и  так по  -  детски,
Что мне непонятно: кто кому нужен.
Кто кому - Авель, а кто кому – Каин-
Вечная  тема - из многих тем.
Легко  подумать, почти не вникая:
«Кто? Зачем?»

Ароматов мастер

Табачок душистый - рупор граммофонный
Радует округу песенкой шмеля.
Голубь неказистый - слушатель балконный
Не жужжанье слышит, а - «тра – ля – ля-ля»!

Шмель кружит лениво, опускаясь книзу,
Блюзик свой шмелиный продолжает петь.
Звуки пианино, кажется - «К Элизе»,
Вслед за ним готовы к голубю лететь.

Пестрые антенны развернули астры
Запахи и звуки ловят все подряд.
Табачок душистый – ароматов мастер
Предлагает миру звуков аромат.

Рупор граммофонный - табачок душистый.
К солнечному свету тягой знаменит.
Из прелюдий Баха, из рапсодий Листа
Дух его природный, видно, состоит.