Это - не стихотворение...

               

…примерно 22-20. Еду в «маршрутке». Следующая остановка моя.
Придвигаюсь к двери – на выход. Протягиваю водителю купюру
в пятьдесят рублей. Вслух: «Один». – Водитель медлит со сдачей.
Наконец – одновременно с остановкой машины – протягивает сдачу.
Беру деньги левой рукой, ибо в правой – тяжёлый пакет. Мой взор
обращён к водителю, но слышу, как с шумом отворилась входная
дверь. Машинально, делаю первый шаг на нижнюю ступеньку…
Второй шаг не дал сделать микроавтобус, с рёвом проехавший мимо.
Спортивная подготовка «сработала» мне на пользу. Успел отшатнуться!
«Маршрутка», в которой я ехал, остановилась «для меня» на второй
от тротуара полосе. – Шокированный резким испугом, не сразу пришёл
в себя. Обеих «маршруток» и след простыл. – Запомнился испуганно
диковатый взгляд женщины, стоящей на остановке. Пройдя несколько
метров, я обернулся. Женщина смотрела мне в след. Почему-то, именно,
после её взора мне вспомнилось, что на этой остановке, переходя улицу,
под колёсами «лихача» погибла моя сноха. Жена старшего брата. Это
случилось шестого апреля 1996 года. – Никто за то убийство не понёс
никакой ответственности. – Сегодня было шестое число…
…когда-то, в начале 90-х, сочинялось:
«И проклята, будь до последнего мига постылая жизнь в этой дикой стране,
где дней череда, как истлевшая книга – событий деяния, как в полусне…»
…сейчас – слабая власть и зажиревшие чиновники – вернули в родной город
ощущение «дежавю». По улицам на запредельных скоростях гоняют лихачи,
байкеры, таксисты. Пьянство становится обыденным фактом бытия. Ночные
катания под вопли саббуферов в состоянии «сделать человека» заикой. Город
тускло освещён даже на центральных улицах. – Кстати, пока дошёл до дома,
отметил для себя, что пара светофоров на моем пути была отключена. Н-да?!
Зато, как ни зайдёшь в иной ночной магазин – непременно повстречаешь…
пьяненького индивида. Полиция нынче работает очень выборочно: по лицам
старается определить: есть смысл задерживать человека или нет?! Конечно:
если «приметный алкаш» - то пусть себе куражится! Ибо, с него же ничего не
возьмёшь! – Пишу сей текст, а знаете, как до слёз, до горечи больно на душе,
в сердце?! Господи, да неужели мне надо видеть всё вышеописанное, чтобы
легче сочинялось, чтобы лились не грустные стихи, а задорно весёлые песни?
…Я уже начал «привыкать» к провокациям, к мелким подлостям (которые
нужны, чтобы сливать меня до уровня «канализации» - чтобы не возносился).
Привыкать в том плане, что зарок одной цыганки: «Тебя убьёт слово!» -
уже не гремит болезненным эхом в моём мозгу. У меня в запасе ещё тридцать три
года! – Переживу всё: и хвори, и гиль, и тупость слабой власти, и отчаяние,
которое порой охватывает моё больное естество! И советы этой хилой власти
буду периодически засылать в разные инстанции. – Ну, и непременно буду вести
своё творчество до вершин признания! – Хай! Здесь я всё сказал.

                +++