Безкислородное

Обречённый гореть (по причине наличия дна)
Только пару минут ощущает себя неуютно.
И его сторонятся, поскольку любая стена,
Кроме, разве, Китайской, углом завершается. Трудно

Без того кислорода, что вновь перекрыли, дышать,
А обёрнутый в кожаный лист выпревает по мере
Невозможности двинуть рукой и на кнопку нажать,
Отключив оглушительный вой телефонного зверя.

Без него не проснуться, но стоит ли, впрочем, вставать,
Коль трещит по периметру короб уже изначально.
И спасенье - не в том, чтобы строками мозг забивать,
Или куст рисовать, или арию петь театрально.

Иногда алый цвет разъяряет стального быка, -
Он бежит напрямик, разрушая любые преграды,
Но, сорвавшись с обрыва, втыкает отростки-рога
В пустоту. Нам же ближе свой принцип - движение задом,

Где такая деталь, как присутствие смены белья,
Не наводит уже на раздумье о сущности жизни.
Но от холода морщится поп, и крестит попадья
Всех подряд, даже каменный столб в недалёкой отчизне.

Пусть открыто окно, - из него ни черта не видать.
Дальше собственной тени не прыгнешь назло чемпионам.
Наше солнце закрыто, а место успели продать, -
Здесь распродано всё: воздух, снег на телесных газонах,

Безобразный узор витража, восполняющий брешь,
Островерхие шпили, пузатые куполы власти …
Громогласные глотки реклам извергают на плешь
То немыслимый ворох вранья, то прогорклые сласти.

Если что-то кольнёт, - обязательно в спину, а не
В узелковую часть (у виска) оголённого нерва,
И гербарий извилин засим усыхает вполне
До размеров мышиных хвостов или плоского червя.

С головой набекрень не поспоришь, - в игольном ушке
Застревает материя всей диалектики эрго.
Так оазис, растущий в дешёвом и тесном горшке,
Никогда не заменит свободы парящего стерха.

Остаётся считать только тех, кто, сгорев, убежал,
Или тех, кто остался, поскольку ещё не проснулся,
И сидеть в перемене светил, как Тиран обещал,
Проверяя готовность к скольжению, - в области пульса.

22.10.2004. TSV