Оборотная сторона медали IV

   10.
  19 октября 1941 года было опубликовано Постановление ГКО о введении в Москве и прилегающих районах осадного положения. «Сим объявляется, что оборона столицы на рубежах западнее столицы поручена командующему Западным фронтом генералу т. Жукову, а на начальника гарнизона Москвы генерал-лейтенанта Артемьева возложена оборона Москвы на ее подступах… ГКО постановляет: с 20 октября ввести в Москве и прилегающих районах осадное положение. Воспретить всякое уличное движение, как отдельных лиц, так и транспорта с 12 ночи до 5 утра… Нарушителей порядка немедленно привлекать к ответственности с передачей суду Военного трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте. 

   11.
   Кто-то на улицах уже возмущался тем, что ничего не объявляется по радио: вокруг явно происходило что-то необычное. Даже расчет с рабочими за месяц вперед говорил сам за себя. Если сейчас спросить напрямую о том, что думал и чувствовал конкретный человек в те дни, редко можно получить откровенный ответ: «Мы верили… Я не помню уже, но немец так лез на Москву…» и т.д. Однако один очень характерный эпизод мы услышали от Н. А. Растянниковой. Она, тогда еще девочка-первоклассница, жительница дома № 24, среди деревянных домиков Преображенки, казавшегося каменным великаном, с тоской и состраданием наблюдала, как быстро все окрестные помойки заполняются портретами Ленина. Они были разбросаны повсюду около этих мусорных ящиков. И девочке было очень жалко несчастного «дедушку Ленина», о котором она уже успела выучить несколько стихотворений в школе. А вот портретов Сталина она не помнит на помойке ни одного. Это она утверждает. Факт очень интересный с психологической точки зрения. На наш взгляд, он говорит о том, что, во-первых, многие все же оценивали ситуацию прямо как критическую и откровенно предполагали сдачу Москвы: поэтому на всякий случай от портретов вождя революции избавлялись. Видимо, авторитет Ленина к тому периоду был не так уж и велик: его легко отправляли на помойку. А вот со Сталиным дело было труднее. Даже смертельная опасность не могла заставить людей выбросить его портрет, тем более так откровенно — на помойку. 

   Из дневника Вержбицкого:
28 октября
   Весь день и всю ночь канонада.  Четыре воздушные тревоги. Земля вздрагивает.
   Фугасом разрушен бок Большого театра, телеграф. В Мосторге выбиты все стекла. Много убитых. На Тверской  стояла очередь за сыром. Рядом упала фугаска. Люди многие погибли.
 
2 ноября
   Нашли два берета  -  черный и красный.  Это все, что осталось от двух девочек 14 и 16 лет, отправившихся в аптеку и уничтоженных бомбой.

   На Потешной на дверях дома объявление: "Вытрезвитель закрыт. Пейте на здоровье".

   Был в бане. Парился. Голые люди,  размахивая вениками,  обсуждали как быть, если начнется тревога?
   - Все равно, как умирать - голому или одетому.

   На улице.
Первая:
- Не знаете, где купить сахар?
Вторая:
- У Савки в лавке или у Игнатки в палатке.

Нигде нельзя купить теплую шапку.
Буду шить сам.

   Кажется, единственное место, где можно выпить,  - ресторан "Арагви" на Советской площади.
   Посетителей  выволакивают. Они пьют до потери пульса.
   Портвейн здесь  -  45 руб. бутылка.