Всю ночь мне снился белый Коктебель

Марине Цветаевой


Сердолик, любимый камень Марины.
Чувствовал, что не могла она наложить на себя руки. После прочтения книги Поэта и журналиста Костандогло Татьяны на Стихи.ру убеждён в этом: http://www.stihi.ru/2010/05/30/4862
Низкий поклон Татьяне.


1.   Шестнадцать строк спелого августа


. . . . . . . . . . . . . . . . . . . «…Интересные совпадения. Число «16» - роковое число в нашей истории.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . Марина писала письмо 16-го числа. Я получаю копию письма 16-го числа.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . В тот день, когда Марина писала письмо, был расстрелян её муж Сергей Эфрон,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . а именно 16 августа 1941-го …»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . Татьяна Костандогло. Пятый воздух.


Спелый август. Он отпет в поминальном дне.
Пятый воздух разогрет на её огне.
Лихоманка давит грудь, то её озноб,
За оградой мёрзлый грунт жмёт сентябрьский гроб.
Для согрева жжём кресты, в голых пнях погост,
Чтоб не бунтовала ты – вбит огромный гвоздь.
В уголках закрытых губ – гроздья от рябин.
Кто сказал, что Август груб. Просто он скорбит.
Упадут на мир слова манною с небес.
Манит в омуты сова между новых бездн.
Жатвой голос напоён, вот последний вздох.
Пятый воздух, мы поём не про после, до…
До последней немоты, даденной судьбой.
Скажут дети красоты: в ней жива любовь,
В ней ожогами рябин Млечный Путь развёрст.
Рвётся грудь, в глазах рябит столбиками вёрст.


2

Недостижим отчаянью причал
И невозможно для лучей скрещенье.
Проделано всё так, чтоб я кричал
И воплями вымаливал прощенье.

Ты убежала в тысячи дорог,
Проклятый август жизнью вынимая.
Да будет тот, который весь продрог
И пьёт стихи, душе твоей внимая.

Как много света, сорок сороков,
Сокрыто в тайне солнечного блика.
Я ветром вырвусь из немых оков,
Чтоб приласкать твой голос сердолика.


3

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . «Я пришёл к тебе с приветом…»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . А.Фет.

Я приду к тебе с приветом,
Или пешим, или конным.
Заверчусь окольным ветром,
Зазвеню стеклом оконным.

Я присяду и оттаю,
Забывая всё на свете.
Ты листаешь птичьи стаи,
Для тебя мы птичьи дети.

Я не буду злом калёным
Обжигать твои калины,
Новым током оголённым
Напою твои долины.

Залечу былые раны,
Залатаю дыры в венах…
Золотой и чудной ранью
Улечу к друзьям заветным.

Отквитаю нашу встречу
На земле рассадой муки.
Ты повенчана на речи,
Я помешан на разлуке.


4.   Моя метафизика. Фрагмент 9

На пляжи южно-крымских берегов
Уйду, не соблюдая общих правил.
Я стану сном на лежбище богов,
Я буду звуком, где волна и гравий.

Вселенским кругом беличьих колёс
Мою судьбу созвездия побелят
И вознесут над степью алых слёз,
Наполнив песню ветром Коктебеля.

Из мая в май успешная тоска
Загар нальёт на новую обнову,
Из года в год мне камушки таскать
В прибойной пене вымытой подковы.

Разломы гор и берега остов,
Где сердолик блестит орлиным глазом,
Ласкали ту, с фамилией цветов,
Обняв её волошинскою фразой.


5.     Упали звёзды в наши города

Форос ласкал обветренной волной,
Хрустел мне колокольчиком из гальки.
Вечерний луч искрился рыжей хной,
Виньеткой дня в полупрозрачной кальке.

Он убегал лисой за перевал,
Слегка задев кресты над куполами,
Где бог над жизнью тихо горевал,
Спуская ночь нам чёрными орлами.

Упали звёзды сверху в города,
Я устремился всей душой к тебе ли,
Не знаю, но летел на Кара-Даг,
К востоку от Байдарской колыбели.

Да, я летел над берегом к тебе,
Любительнице тайных сердоликов.
Всю ночь мне снились белый Коктебель
И золотые россыпи из бликов.

Ловил ноздрями августа настой,
Увидел боль в лавандовой ламбаде,
Я обгорел на истине простой,
Когда читал при маковых лампадах.

Садился на волну белесый дым,
Порхало время в бабочке цветами.
Я миг назад был вечно молодым,
И вот - седой, с убитыми устами.

Под Старым Крымом вырыт мой покой,
Я подхожу к могиле и забвенью.
Зачем я жил. Писал то я на кой,
Услышав только отзвуки от пенья.



6.  Знаешь, август, мне так страстно пелось

В тёмные хранилища сокровищ
Выдавлены соки Каберне.
Плазмой заиграли реки крови
Вызванные к солнцу из корней.

Пиршества из винного сезона
Песнями брожения бурлят,
Молнией разбрызганы озоны
Напоследок в тёплые поля.

Радостна мне дынная услада –
Зноями наполненная плоть.
Мужеству есть женская награда –
Устремлённость в летнее тепло.

Спелому обилию истомы
Августовский вечер преподнёс
Старые созвездия для дома
С ощущеньем голода от гнёзд.

Выросли весенние младенцы -
Режут поднебесное стекло,
Ветры переборами каденций
К перелёту выстроили флот.

Парусники белых вдохновений,
Яхты вожделений и тоски -
Подданные божьих дуновений
Уплывают иноками в скит.

Тяжестью арбузного томленья
Выдавлены лунки на бахче.
Есть две ямки от моих коленей,
Я молился празднику ночей:

Россыпи неведомых галактик,
Ободу от Млечного Пути,
Крыльями отращивались локти –
Улетал я с ангелами в стих,

Где поют безумные цикады
Голосом потерянных судов.
В этом перегуде есть распады
Утонувших в камень городов.

В этом перехлёсте есть раскаты
В небыль уходящих кораблей.
Скоро простирает время скатерть
Хитрецой игривого Рабле.

Будто я не прожил полстолетья,
Буковками скрашивая быт.
Знаешь, милый, я стоял под плетью
Виноградной искренности «быть».

Эта удивительная спелость
Кисти в окружении любви.
Знаешь, август, мне так страстно пелось,
Так хотелось солнышко обвить.

Как же пелось пламенной Марине
В сорок первом плачущем витке?
Август, август, ты её отринул,
Обрывая время на цветке.

Смертью обернулось возвращенье,
Город обглодал свои кресты.
Знаешь, август, в этом угощенье
Тридцать первый день навек застыл.

Годы прорастают из обиды,
Горечью охватывая бриз…
Знаешь, август, квиты мы и биты -
Я иду в седые сентябри

Золотом окрашивать просторы,
Сглатывая ягоды калин.
Знаешь, август, в тысяче историй
И моя когда-то отболит.

. . . . . . . . . . . . . . . . .
2010 -  2012