Сказание Бабушка Мария, или Святая Мария Пролог и

Откуда  я  беру 
свои  стихи?
Я  рифмы 
как  грибочки  собираю
в  ведерко.  А  его 
от  солнца  закрываю,
срывая  у  тропинки
лопухи.
И  мы  с  ребятами, 
ну  точно  Робинзоны,
забыв  цивилизации 
резоны,
грибы  с капустой 
варим  на  воде.
Еды  вкусней 
я  не  встречал  нигде.
Мы  были  лучшей 
шефскою  бригадой
в  совхозе  подмосковном 
овощном.
Капусту  убирать 
мы  были  рады
в  каком-то  темпе… 
просто  заводном.
Мы  были 
молодые  журналисты.
Нас  репортерский 
наполнял  накал.
Днем  мы  капусту 
убирали  быстро,
а ночью  звезды 
с  кем-то  я  считал.
Я  помню  вас, 
собратья-репортеры.
Кормили  ноги   нас… 
и  голова.
Прошел  я  с  вами 
жизни  коридоры.
Костер  горит, 
и  есть  еще  дрова…
Я  вспоминаю 
родичей  рассказы -
кто  бабушку 
по  матери  знавал.
Слова  Некрасова 
я  вспоминаю  сразу,
что  он  про  женщин 
русских  написал.
Про  то,  что  скакуна, 
мол,  остановит,
что  в  избу 
запылавшую  войдет,
что  и  в  игре 
ее  никто  не  словит,
что  и  в  беде 
не  бросит  и  спасет.
А  вот  Коржавин 
мысль  развил  иначе:
носить  бы  бабе 
свадебный  наряд,
да  жаль,  что  кони 
скачут  все  и  скачут,
а  избы  все  горят 
и  все  горят…
Ну  это  точно  все 
про  бабу  Машу
поэты  молвили  - 
как  тот,  так  и  другой.
А  я,  с  годами   
став  мудрей  и  старше,
назвал  ее 
Мариею  Святой…

           *  *  * 
…  На  сельском  кладбище 
под  комаров  гуденье
С  отцом  мы 
с  бабушкою  гроб  с  грузовика
на  плечи  приняли 
в  единое  мгновенье.
Осталось  сделать 
тридцать  два  шажка.
Оркестра  не  было. 
И  не  было салюта.
Лишь  комарье 
тянуло  свою  нить.
Случайность ли, 
что  вынуждена  круто
была  Мария 
жизнь  свою  прожить?
Поэт  Некрасов 
и  поэт  Коржавин
случайно  ли  воспели 
русских  баб?
Но  к  их  стихам  - 
теперь  и  мой  добавлен.
Он  тоже  искренен 
и  далеко  не  слаб.
На  гроб  Марии 
горсть  земли  бросая,
не  думал  я, 
что  вскоре  рядом  с  ней
могилы  вырастут…   
одна,  за  ней  другая.
Могилы  двух 
родных  ее  детей,
моложе  всех 
и  больше  всех  любимых.
Но  воля  Божья 
неисповедима…
На  этом  кладбище 
бываю  я  не  часто.
Хотя  Сибирь 
зовет  меня  всегда.
И  в  сердце, 
и  в  стихи  мои  стучатся
с  родными   
пережитые  года.
Там  с  бабой  Машей 
рядом  дядя  Коля,
художник,  шахматист 
и  музыкант.
Вел  в  нашей 
с  тетей  Капой 
общей  школе
он  математику… 
Ну  разве  не талант?
Он  в  институтах 
вовсе  не  учился.
И  вот  такой 
способный  получился.
А  третья 
рядом  с  ними –
моя  мама,
Она  у  бабушки 
любимицей  была.
И  в  миг, 
последний 
в  ее  жизни  самый,
в  мою  ладонь 
ее  рука  легла…
Я  помню 
эту  троицу  родную.
Я  помню 
этот  маленький  погост.
Пока  на  белом  свете 
существую,
горит  во  мне 
огонь  трех  этих  звезд.
Когда  и  я  здесь… 
на Земле…  погасну,
пусть  к  ним  наверх 
душа  моя  взлетит.
Ночами 
непроглядными, 
ненастными
она  дорогу 
людям  осветит…