Нет повести печальнее

               
 
                *Нет повести печальнее на свете…*
                Шекспир
                *…Они жили долго и счастливо и
                умерли в один день*
                из сказки 
                Посвящение

Не повествование простое
как родился, жил, потом умрёт…
Тяжело «поэме без героя» -
то тринадцатый, то сорок первый год…

Не тянусь к чужому пьедесталу
и масштаб истории не тот,
Только в душу она мне запала…
Шел обычный постсоветский год,

Ни блокад, боёв, эвакуаций,
ни призывов к миру, ни к войне,
Жил народ, пытаясь разобраться
в кем же всё-таки ограбленной стране


                Предисловие

Я у родительской могилы
присела среди вечных снов.
Чуть в стороне, где место было,
«вселяли новых нежильцов» -
        хоронили, видимо, старушку.

Обряд прощания был недолгим –
никто её не отпевал,
Вдруг инвалид – старик безногий
упал на гроб и зарыдал:
  «Родная ты моя, не ждал я,
Вот, как нам свидеться пришлось!
Я никогда так не страдал,
как дожив до седых волос!
Зачем не подала мне вести,
Я б в путь отправился с тобой
и, наконец, мы были б вместе –
Одной семьёй, одной душой!..»

Пока могилу засыпали,
венками делали ограду,
Одна из тех, кто провожали,
устав, со мной присела рядом.

«Нет повести печальнее  на свете,
хотел Шекспир уверить нас,
чем повесть о Ромео и Джульетте!».
Рассказ той женщины меня сильней потряс

               
                1

«В украинском селе советском
семьёй большою дружно жили,
В колхозе все трудились честно,
их уважали и любили…

В дедовской хате крепкой светлой
уже не стало стариков,
Но подрастали снова детки:
постарше дочка и сынок.

Чтобы, тогда так говорили,
«Хвосты коровам не крутить»,
Родители их проводили,
с благословеньем, в город жить.

                2

Работы в городе хватало,
из сёл к заводам люди липли,
Сын стал подручным сталевара
и дали место в общежитии.

У родственников прописавшись,
работала дочь и училась
И, в бухгалтерии оставшись,
квартиру даже получила!

Сложилось всё, годы бежали,
Хоть быстро стали городскими,
родителей не забывали –
всё лето внуки были с ними.
Потом отвыкли понемножку,
лишь раза два в год приезжали:
То по весне сажать картошку,
то осенью – за урожаем.

А старики не обижались:
забот у всех ведь полон рот,
С хозяйством сами управлялись:
скотина, дом да огород!

Так потихоньку все крутились,
Болели, правда, иногда,
но, хоть ни чем не провинились, 
Пришла серьёзная беда.
               
               
                3

Здоровьем оба были крепки,
но стал прихрамывать отец,
В селе лечили бабки- дедки –
ноги лишился наконец.

Врачи сказали, от курения
мудрёная болезнь была
И, если б не тянуть с лечением,
то медицина помогла б,

Лишь хирургическим путём
они теперь помочь могли…
В село вернулся стариком,
А как в селе, да без ноги?..
               
Они, как будто бы справлялись,
Приедут дети – жалоб нет.
Соседи ж за спиной шептались
и осуждали, глядя в след.

               
                4

Пора было что-то решать,
Семья собралась на совет:
Родителей надо забрать!
но, вот двоим им места нет:
У дочки деток уже двое,
Им не отец, гражданский муж,
Живут пока одной семьёю;
Отца пристроить сможет уж.

У сына пока одна дочка
и всё, как будто хорошо,
Но, правда, с ними живёт тёща,
но маму может взять ещё.

Хоть в маленьких квартирах тесно,
но можно всё- же дружно жить,
Родителям всегда есть место,
но, только надо их… делить!

 И старики смогли понять их,
старались как-то оправдать:
Жить будем всё же у родных,
Это ж – не в богадельню сдать…

Их поделили как комоды!
Людей так можно разделять?!
И обещали им, на годы!,
проведывать и приглашать.

Как расставались и прощались
была растерянность в глазах,
При всех неловко целовались,
но их не выдала слеза…

                5

С продажей хаты поспешили
(дома тогда были в цене)
И, разделив всё, как решили,
забыли напрочь о селе.

Деньги в Сберкассе не хранили:
купили, не считая тыщщ,
Дочь – телевизор, холодильник,
А сын – подержанный «Москвич».

А старики, всё вспоминали…
Но, в городской круговорот
не влившись, детям помогали…
И так летел за годом год.
                6

Мать, видно, больше тосковала,
может от этого слегла,
Правда, давлением страдала…
но кашлять позже начала.

Сын слышал, по ночам вздыхала,
Невольно подглядел потом:
Из сумки часто доставала
часы со старым ремешком…

Уж не ходила по квартире,
не ела, хоть несли в кровать…
А старику не сообщили,
чтоб, значит, меньше волновать,

И привезли прямо к могиле…
Могли ли дети ожидать,
что до сих пор они любили
И будет он вот так рыдать?!

                7

Нет ничего печальнее на свете,
когда решают так родные дети!

Кого винить здесь? Дочку? Сына?
Такое, видно, наше время!..»
Поправив смятую косынку,
рассказчица пошла за всеми.

Кого винить? Какой виною?
Я встала только через час –
мне сердце придавил плитою
её бесхитростный рассказ.