Август - таврическое божоле...

Над бухтой Партенита



Праздник - пузырчатая изабелла.
Август - таврическое божоле.
К Спасу Медовому бражка поспела
и усмехается навеселе.
Полночь вздымает Галактики дуги.
Звёздного купола арочный взмах
выгнут, как смуглое тело подруги -
в опийных, где-то на юге, полях.

Воздух пропитан вином и виною,
лёгок крепчайший настой тишины.
Чёрною и самоцветной волною
в бухту спешат первобытные сны.
О, Партенит, совершенство узора!
Спит Аю-Даг, захмелевший старлей.
Падает роза на лапу дозора -
белый болид белладонных полей...





Коктебельская
бухта



Не уставай, ещё прощаться рано,
ещё по веткам ярко-зелен гул.
Могучий сфинкс с лицом Максимильяна
в лазурь залива лапы окунул.
Услышь дыханье этой бухты плавной! -
Темны шипы на сфинксовом горбу,
но свет играет думой своенравной
на каменном высокородном лбу.

Стихи - роса... Едва ль напьётся птица.
Но есть магнитный неизбывный зов.
И если звёзды нам не дышат в лица,
откуда у Завета столько слов?
Останься, не стыдись - прощаться рано.
Кто слышит Зов, тот чисто говорит...
Так зорок сфинкс, двойник Максимильяна -
до римских львов, до львиных пирамид!





Плато



Есть крепость Каламита в Инкермане
на пьедестале известковых скал.
Когда-то я в Завете и Коране
об этой вещей пустоши читал.
Внизу ютится скомканно, убого
Климентовский могильный монастырь.
Гремит железный поезд - мимо Бога,
и едок кельи выдох-нашатырь.

Но наверху, средь башен и развалин,
средь белых глыб, усыпавших плато,
стоит июль, безмолвно гениален
и Божьим словом полон на все сто.
И мириады веретён-улиток,
усеяв каждый стебель травяной,
прядут своё, свивая некий свиток,
неисчислимы, как перед войной.

Так близко небо! Камни под ногами,
разбитые надгробья и кресты, -
в оплёте трав. И мощными кругами
очерчен купол синей высоты.
Весь день - ни человека, ни пичуги.
И лишь в каменоломне - ор орды
бродяжьей: хохот хама, визг подруги -
погибель накликающие звуки
по-над смарагдом почвенной воды...