Корабельная гавань Сергея Довлатова

"Гавань — место на воде, при берегах морей, больших озер и рек, имеющее естественную защиту от волнения, или огражденное искусственно и представляющее удобную стоянку для судов..."
                Энциклопедия Брокгауза и Ефрона
 
В августе текущего года исполнилось двадцать пять лет со дня кончины Сергея Довлатова. И вот уже на протяжении четверти века он является, пожалуй, самым читаемым, часто и многотиражно издаваемым русским писателем. Невероятная слава настигла его едва ли не на другой  день после смерти, и с тех пор не отпускает. В период с 1978 по 1990 год он опубликовал за рубежом 12 книг, многие из них были переведены на иностранные языки. Наряду с Иосифом Бродским и Александром Солженицыным Сергей Довлатов входит в тройку наиболее известных западному читателю русскоязычных авторов конца XX века.  Его именем даже названа улица в Нью-Йорке. Но  вряд ли он мог себе представить насколько громадной окажется читательская любовь и признание на родине, в России. Хотя и верил в это. В повести «Заповедник», написанной в 1983 году, приведен такой диалог:
- Кому нужны мои рассказы в Чикаго?
- А здесь кому они нужны?
- Всем. Просто сейчас люди об этом не догадываются.
- Так будет всегда.
- Ошибаешься.
И, в самом деле, супруга литературного героя Довлатова ошиблась, а он, к счастью, оказался прав.

В Америке Довлатов пришел к неутешительному убеждению, что прожить одной литературой, то есть тем, чем он исключительно и хотел заниматься, увы, нельзя. Книги приходится издавать за свой счет, и хорошо еще, если они хоть как-то окупят средства, затрачиваемые на издание. Единственная прибыль – гонорары за нечастые публикации в престижных журналах. Ну и плюс журналистская работа на радио. Когда он эмигрировал, его самым большим желанием (кроме воссоединения с семьей) было - подержать в руках собственную книгу. Утолив эту жажду, он стал задумываться о другом. Теперь уже обретено право публикации своих произведений, заслужено уважение в кругу профессионалов, имеются положительные рецензии критиков, присутствует умеренная известность среди читательской аудитории. Но мало денег и нет доступа к российскому читателю. Довлатову, наверное, хотелось бы насладиться тем, чем в лучшие годы советской литературы пользовались обладатели удостоверений членов Союза писателей. Познать все авторские привилегии - до дачи в Комарово включительно. Пожить в свое удовольствие, подписывая контракты на издание собраний сочинений. Он так настойчиво пытался пробиться в эту касту избранных, но все его многолетние усилия стали сизифовым трудом. А проживи Сергей Донатович еще несколько лет и вполне мог бы пожинать лавры коммерчески преуспевающего литератора.

Как ни странно, изначально у Довлатова шансов стать писателем было больше, нежели у его литературных сверстников. Первым карьерным ракетоносителем в жизни любого человека является его собственная семья, имеющиеся возможности, перспективные связи, династическая трудовая колея. У Довлатова все это было. И отец и мать принадлежали к творческой интеллигенции. Отец был театральным режиссером, мать – актрисой. Оба имели знакомства и в литературной и в театральной среде. Генофонд, прямо скажем, подходящий. Родная тетка Довлатова – Маргарита Степановна прошла путь от корректора до редактора издательства «Молодая гвардия» и руководителя молодежного литобъединения при Ленинградском отделении Союза писателей. В числе ее литературных клиентов и знакомых были Алексей Толстой, Михаил Зощенко, Юрий Герман, Валентин Пикуль. Чем не протекция?

Сам Довлатов, возможно, не без некоторой поддержки родных и близких, довольно рано начал писать, причем тогда он творил больше в поэзии. Его детские вещицы публиковались в  газете «Ленинские искры», в журнале «Костер». Не самый худший старт. Впоследствии, в своих произведениях писатель признавался, что любовь к слову стала главной в его жизни. Внимательное, придирчивое, ревнивое отношение Довлатова к словам было сформировано под влиянием мамы писателя - Норы Сергеевны (Степановны), сменившей театральные подмостки на корректорский стол. Она же научила и сына бережно относится к слову. Неправильные ударения, неверное использование слов, знаков препинания, орфографические и стилистические ошибки – резали Довлатову слух и часто становились предметом его критических и насмешливых замечаний. И на филологический факультет университета после окончания школы Сергей поступил вовсе не потому, что терпеть не мог точные науки, а филологию относил к разряду неточных. Просто к этому моменту он уже решил, что станет профессиональным писателем.

Любовь нередко толкает людей на подвиги и героические поступки, вдохновляет на создание замечательных произведений искусства и на совершение различных открытий в науке. Любовь выступает величайшим стимулом человеческой жизнедеятельности. Любовь Сергея Довлатова к Асе Пекуровской привела к тому, что он забросил учебу, влез в долги, занялся сомнительными махинациями по добыче денег, потратил много времени и нервов на душевные переживания, едва не застрелился, был отчислен из ЛГУ, и, наконец, ушел в армию, угодив в войска охраны. Почти трехлетнее отсутствие Довлатова в Ленинграде и экстраординарные условия военной службы, в которые он попал, оказались одновременно и благом и злом для молодого человека.

Благо заключалось в том, что охрана зеков в лагерях Коми АССР дала Довлатову богатый и необычный фактический материал для литературных опытов. Он увидел то, что было незнакомо большинству советских людей –  ситуации, страсти и судьбы, скрытые от внешнего мира забором с колючей проволокой. Жизнь среди охранников и заключенных, которые в глазах Довлатова ничем друг от друга не отличались, была настолько парадоксальна, что просилась на бумагу. Случаи из лагерной повседневности потрясали воображение слушателей устных рассказов Сергея, а, значит, могли представлять интерес и для читателей. В часы досуга Довлатов делал записи в своих тетрадях. От не всегда удачных стихов, которые он в письмах направлял отцу, он перешел к прозе. Все его армейские истории вошли в повесть «Зона», а также щедро рассыпаны по другим произведениям писателя.

О том, почему служба в армии оказалась злом, лучше всего написал сам Довлатов. «Я безнадежно отстал. Я напоминал фронтовика, который вернулся и обнаружил, что его тыловые друзья преуспели. Мои ордена позвякивали, как шутовские бубенцы… я всем надоел… Надо было искать работу. Мне казалось в ту пору, что журналистика сродни литературе. И я поступил в заводскую многотиражку… Начинался важнейший этап моей жизни…».

Заводской многотиражкой была на самом деле газета Ленинградского кораблестроительного института «За кадры верфям». Сергей Довлатов трудился в редакции нашей газеты с 5 октября 1965-го по 16 апреля 1969 года, причем, более двух лет, с 7 февраля 1967 года, исполнял обязанности редактора. К слову, это был самый продолжительный стаж в трудовой книжке будущего писателя. В 2015 году (год литературы в России) «Корабелка» отмечает полувековой юбилей прихода в газету Сергея Довлатова.

Каким же было время Сергея Довлатова в «Корабелке»? Любопытно отметить, что писатель в своих произведениях неоднократно упоминал о работе в различных многотиражках.  Но при этом ни разу не привел название  «За кадры верфям». Хотя именно газета ЛКИ во всех официальных биографиях писателя значится, как некий жизненный этап, следующий непосредственно за армейской службой. Почему не назвал ЗКВ  – остается загадкой. Но, нет худа без добра. К Довлатову и после смерти предъявляют претензии лица, ставшие прототипами героев его рассказов. Шлейф недовольства бывших коллег литератора, раздраженных тем, что их высмеяли, ославили - огромен. Насколько мне известно, студенты и преподаватели Ленинградского кораблестроительного института – не стали персонажами произведений Довлатова. Они не фигурируют на страницах прозы автора под своими или вымышленными фамилиями. Никто не в обиде, и на том спасибо.

Итак, во второй половине 60-х годов ХХ века  Довлатов строчил заметки для многотиражки ЛКИ, редактировал статьи других авторов, отбирал фотографии, вычитывал гранки, проводил творческие конкурсы, подписывал газетные номера в печать, а также непрерывно сочинял рассказы. Редакция газеты располагалась тогда на четвертом этаже в корпусе на улице Лоцманская, д.3.

В книге Анны Коваловой и Льва Лурье «Довлатов» собраны воспоминания людей, знавших Сергея Донатовича. Годы его работы в «Корабелке» также отражены в памяти коллег, приятелей и знакомых писателя. Во всех мемуарах четко прослеживаются два вывода: первое, работа в ЗКВ не была слишком увлекательной для журналиста и редактора, хотя он с ней достаточно хорошо справлялся, и, второе, труд в редакции оставлял Довлатову массу свободного времени, которое он использовал для занятий литературой.

Вот, что вспоминает школьный друг Довлатова Дмитрий Дмитриев: «Помню, я очень удивился, когда Сережа мне сообщил о  том, что пишет рассказы.  Тогда   он   был   редактором   многотиражки   Кораблестроительного   института  «За  кадры верфям»  и   жаловался   на   то,  что   работа   у   него   скучная и неинтересная. Зато в свободное время можно писать не эти бессмысленные тексты, а что-то свое. Сережа предложил мне почитать, но мне  тогда   был  недосуг.  И  так много книг нечитанных, а тут еще читать  то, что Серега пишет!».

Вдова писателя Елена Довлатова также свидетельствует: «С самого начала  было  понятно,  что   работа  в любой газете, в  том  числе  и  в  многотиражке  «За  кадры верфям», для  него  окажется временной.  Ему  просто нужно  было  создать какую-то материальную базу.  Тем  более что такая журналистика не предполагала дико напряженного режима. Сережа мог себе позволить определенные послабления,  и  часть рабочего времени  он  использовал для написания рассказов. В первое время после армии  он  писал очень много». Отметим, что во время работы в институтской газете в жизни Довлатова случается такое радостное событие, как рождение старшей дочери Екатерины 6 июня 1966 года. В один день с Пушкиным. Это, несомненно, стало поводом для вечеринки  в редакции ЗКВ.

По словам фотокорреспондента Василия Воронцова, он не так часто работал с Довлатовым напрямую. «В основном с  ним  сотрудничал Юрий Щенников — автор знаменитых фотографий Довлатова, на которых  он  заснят в нашей редакции. Газета « За  кадры верфям»  была  бесплатной или продавалась по копейке чисто символически. Рядом с пачкой газет стоял ящичек, в который можно  было  опустить или не опустить монетку. О чем можно  было  в ней прочесть? О студенческой жизни, о спорте, о нововведениях в  институте, о выступлениях ректора. В ней могли  быть   и  научные материалы, но о них старались писать как можно доступнее. В  то  время  Кораблестроительный   институт  не  был  местом, где учились люди, ориентированные на сугубо технические интересы.  Тогда  технические вузы, в  том  числе  и  этот,  были  более востребованы интеллигенцией, чем крупнейшие гуманитарные  институты». Сам Воронцов однажды стал призером конкурса на лучшую фотографию. В жюри конкурса входил Довлатов.

Архитектор Леонид Копыловский вспоминает: «Мы с  ним  познакомились, как раз когда он работал в многотиражке Кораблестроительного   института. Сережа пришел ко мне брать интервью по поводу каких-то смешных  и  серьезных проблем, связанных с проектированием вуза. Наши несуществующие подвиги  он  описывал со свойственным  ему  юмором. Газета « За  кадры верфям»  была  по-своему забавной, но работать в ней, я думаю,  было   и  тяжело,  и   неинтересно. Эта  многотиражка, естественно,  была еще более идеологизированной, чем другие, ведь  Кораблестроительный   институт   был  закрытым. Писать приходилось об учебном процессе, о профсоюзных собраниях. Обо всем об этом Сережа мне особенно не рассказывал, потому что  ему  это  было  малоинтересно. Любопытно другое: он  почти ничего не говорил  и  о своей главной, основной  работе  — о  том, что  он  пишет рассказы. В  то  время мы с Сережей часто встречались, я хорошо знал  его  семью, но  его  литературная деятельность  была  от меня скрыта».

Здесь, по всей видимости, большую роль играл выбор самого Довлатова – кому можно говорить о литературных опытах, а кому нет. Например, его подруга Людмила Штерн вспоминает: «Некоторые писатели не выпускают из рук свое произведение, пока оно не кончено, не отшлифовано и не отполировано до блеска. Другие, и к ним относился молодой  Довлатов, не могут не только закончить рассказ, но просто продолжать  писать, не получив, как говорят американцы, feet back — обратной связи. Часто  Сергей  звонил, чтобы прочесть по телефону всего лишь новый абзац».

Воспоминания Штерн также свидетельствуют о довольно льготном рабочем графике журналиста «Корабелки»:  «В первый год нашего знакомства мы виделись часто: три-четыре раза в неделю. Способствовала этому куча свободного времени у обоих. Довлатов, вопреки любимым ссылкам на «страшную занятость», не убивался в своей  газете  «За   кадры   верфям». «Обычно мы встречались на углу Невского и Литейного в десять часов утра и направлялись к Неве, с заходом в «Академкнигу» и в рюмочную — на углу Белинского. Начиналось обсуждение написанного им накануне рассказа. Обычно оно сводилось к панегирикам».

По словам Льва Лурье, «работа  тогдашнего журналиста заключалась исключительно в том, чтобы лгать. Надо было  писать  про передовиков, давались совершенно комические задания, которые, надо сказать, Довлатов выполнял с необычайной виртуозностью. При этом иногда неплохо. Я помню, например, смешной фельетон в  газете  «За   кадры   верфям» о недостаточном качестве супа в столовой Кораблестроительного института».

Автор этой статьи с большим интересом пролистал подшивки вузовской газеты за «довлатовский период». Темы его публикаций в ЗКВ – будни и праздники «Корабелки». Надо сказать, что отнюдь не в каждом номере появлялись заметки Довлатова. Редактор не тянул на себя одеяла, давал писать другим. Довлатовские материалы обычно подписаны либо его фамилией, либо псевдонимом Д.Сергеев, или вообще шли без подписи от редакции.  В своих репортажах он освещал такие события, как посвящение в студенты, подготовка к экзаменам, ход сессии на разных факультетах, проведение конкурсов научных работ, сообщения деканатов. Некоторые материалы выходили с рисунками автора – всегда оригинальными. Охотнее и чаще всего он писал в рубриках «Прочти эту книгу», и «Твои друзья – книги», рекомендуя читателям те или иные книжные новинки. В мини рецензиях можно было творчески развернуться, и редактор использовал этот шанс. Очень интересна, например, полемическая заметка «Инженер и современное искусство». В ней Довлатов сравнивает гуманитариев с инженерами, призывая последних не стесняться отсутствием поверхностных знаний об искусстве, а сосредоточится на внимательном изучении тех областей, к которым имеется внутренняя тяга. «Сознательно отказавшись от ложной широты взглядов, вы сможете глубоко и прочно постичь те явления культуры, которые вам наиболее близки. У вас установятся интимные отношения с искусством, и вы не станете обесценивать их в случайной беседе. Не гонитесь за друзьями-лириками. Смотрите, слушайте, читайте. Искусство отблагодарит вас за внимание» - советует Довлатов молодым инженерам.

Периодически на полосах газеты появлялись небольшие рассказы о революционном и военном прошлом сотрудников ЛКИ. При Довлатове в ЗКВ также давались анонсы новых фильмов. В последнем за декабрь 1968 года номере газеты впервые появился герой - боцман Лом Дудкин. Он стал символом рубрики «На полубаке»,  автором которой наряду с Довлатовым выступил  доцент кафедры судовой автоматики Борис Тараторкин. Запомнилась и забавная карикатура из жизни редакции многотиражки. Ее тема актуальна и сегодня. Редактор обращается к сотрудникам вуза с просьбой написать что-нибудь в газету. Всем некогда, все отказываются, а потом приходят в редакцию и упрекают редактора в том, что газета скучновата. А газету с тяжеловесными партийными отчетами, рапортами и регулярными обширными статьями, посвященными революционным датам, да простят меня читатели той поры, трудно назвать удобоваримым чтивом. Год из года события, поводы, темы - повторялись. Неудивительно, что при заходе на четвертый календарный круг Довлатову все это поднадоело.  К тому же, главным в его жизни оставалось писательство. Эта чаша перевешивала все остальное.
«Подобно большинству журналистов, я мечтал написать роман. И не в пример большинству журналистов, действительно занимался литературой. Но мои рукописи были отклонены самыми прогрессивными журналами», - признавался впоследствии писатель на страницах книги «Чемодан».

На период деятельности Довлатова в редакции «За кадры верфям» пришлось два очень важных эпизода в его литературной биографии. В декабре 1967 года в Доме писателей впервые состоялось публичное чтение и обсуждение рассказов Довлатова. Это событие совпало с юбилейным вечером, посвященным Г.Гейне. «Поклонники Гейне собрались на втором этаже. Мои – на третьем. Мои – клянусь! – значительно преобладали» - утверждал писатель. Слушатели были в восторге от довлатовских рассказов. Автор, окрыленный надеждами, разослал рукописи по журналам.
 
В январе 1968 года Довлатов в компании с другими молодыми прозаиками и поэтами выступал в рамках еще одного творческого вечера. Прошедшее с большим успехом мероприятие, было затем расценено городскими властями, как форма идеологической диверсии, «хорошо подготовленный сионистский художественный митинг». В основе этой оценки лежало обращение в партийные органы руководителя и членов литературной секции  Ленинградского клуба Россиян при Обкоме ВЛКСМ. Как отмечал Довлатов: «письмо вызвало чуткую реакцию наверху. Требования «подлинных советских ленинградцев» были частично удовлетворены. Руководители Дома Маяковского получили взыскания. Директора попросту сняли».

Довлатова начали преследовать неудачи. Его произведения отвергались редакциями журналов (хотя рукописи оставляли благоприятное впечатление у рецензентов и редакторов). Недоставало семье и денег: «Получал    около   ста    рублей. Плюс  какие-то  малосущественные   надбавки. Так,  мне  припоминаются  ежемесячные четыре  рубля  «за освоение более совершенных методов хозяйствования» - позднее вспоминал писатель.

Подавленное и удрученное состояние редактора ЗКВ не могло не отразиться на работе в газете. Стимулы отсутствовали. Текстов он пишет все меньше. Полосы издания заполнены бог знает чем. Надо было что-то менять в жизни. В апреле 1969 года Довлатов покидает тихую, спокойную гавань «Корабелки», давшую ему самое нужное – определенный люфт для творчества. Он уходит из вуза 17 апреля и в этот же день выпущен номер ЗКВ, посвященный 99-летней годовщине со дня рождения В.И.Ленина. Интересно, что автором одной из опубликованных там заметок является Елена Довлатова – супруга писателя. По крайней мере, под ее фамилией выходит текст «Ленинские дни в ЛКИ». А в карьере Сергея Довлатова наступает период чехарды. Сперва он устраивается учеником в бригаду камнерезов комбината декоративно-прикладного искусства. Затем ненадолго отправляется в Курган, рассчитывая найти место в охотничьих и рыболовецких артелях и присматриваясь к местным газетам. В самом начале 70-х он успел послужить и в должности литературного секретаря писательницы Веры Пановой. Поработал в многотиражке ЛОМО. Очередным жизненным этапом на его пути станет работа в  Эстонии в 1972-1975 годах.

Вторая половина 60-х годов оказалась временем надежд и разочарований Довлатова. Отметим, что работа в газете «За кадры верфям» явилась значимой вехой в литературной карьере писателя. Свободный график, не слишком утомительный труд, избыток времени и возможность писать «для себя», развитие и переплетение литературно-журналистских знакомств – все это создавало хорошую почву для оттачивания писательского мастерства Сергея Донатовича. Из армии он вернулся с ворохом неотделанных лагерных рассказов. Однако прежде чем рассказы оформились в повесть, прошло немало лет, многое изменилось, и, в первую очередь, литературный стиль и приемы Довлатова. Сидя в редакторском кресле, он совершенствовался как писатель. Необременительная журналистика благоприятствовала литературе. В повести «Ремесло» Довлатов  так писал о своих первых шагах в журналистике и об отношении к этой профессии: «…тогда я был полон энтузиазма. Много говорится о том, что журналистика для литератора — занятие пагубное. Я этого не ощутил. В этих случаях действуют различные участки головного мозга. Когда я творю для газеты, у меня изменяется почерк».

И, хотя деятельность Сергея Донатовича в ЛКИ не нашла прямого отражения в его литературном творчестве, сегодня в Санкт-Петербургском государственном морском техническом университете частенько вспоминают Сергея Довлатова. Мы гордимся тем, что имя талантливого русского прозаика вписано в историю вуза, и с уважением относимся к его журналистскому наследию, сохранившемуся в подшивках газеты «За кадры верфям».

Материал опубликован в газете "За кадры верфям" № 8 (2543) август 2015 года

Еще одна публикация статьи в сокращенном варианте: "Корабельное" время Сергея Довлатова" состоялась в газете "Санкт-Петербургский вестник высшей школы" № 5 (108) май 2015 года.