Fiat voluntas Tua

 



Один нам термин пояснил,
Служитель Божий Августин:
Что воля Божия и есть,
Все то, что в этом мире есть.
Кто это понял, тот смирился,
А кто не понял, обозлился.
И потому волюнтаризму
Дал роль главенства и роль призмы.

Детерминист сказал бы так:
Как Бог решил и будет так.
Волюнтарист бы возразил,
И парадокс нагромоздил:
Такой есть камень на планете,
Что не поднять Творцу во веки.
И этот камень – не дивитесь,
Людское сердце – возгордитесь…

И антитезу к тезе сей
Мы воздвигаем поскорей.
Чтоб не смутился чей-то дух
Такое, уловив на слух:
Бог праздным делом не займется
Создать, чтоб то, чем надорвется.
И мы представим объяснение,
Творцу чтобы неслось хваленье.

Чтоб в верном русле мысль текла,
Понятий ясность нам нужна:
Пред нами Бог и человек;
И неудача иль успех.
Свои нам Бог дал атрибуты
Чтоб каждой, дорожа минутой,
От славы в славу приходили
Чрез Божество Его и силу.


Мы выделим лишь те из них
Что свет прольют на этот стих:
Бог Всемогущий и Премудрый.
Об этом следует подумать.
Все сделать для Творца не трудно
И в совершенстве Бог премудр.
Не может – скажем, только то,
Унизить может что Его.


Что, превалируя в одном,
Лишит достоинства в другом.
К примеру, Вечнотерпеливый –
Лишит суда Его и силы.
Но есть и то, что не приемлет
Наш ум духовного без зренья.
Бог есть любовь – беспрекословно,
Но ад от этого не дрогнул. (Но ад все ж пламенеет ровно)

Чтоб о Премудрости сказать,
Нам надо ясно понимать:
Отчет не даст Он никому,
Ведь все принадлежит Ему.
Закон над Ним не тяготеет,
Он Сам законы всюду сеет.
Все для Себя Бог устрояет,
И быть чему повелевает.

Нет инновационных дум,
Пришли б, что Господу на ум.
Прежде бытия уже Бог ведал,
Чему дать быть и что отвергнуть.
Нет сожаленья, нет потери,
Нет неудач для Божьей цели.
На поводу у обстоятельств
Не ступит  будто у «сиятельств».

Стезя Его в пучине вод.
В тройную бездну кто войдет?
Он – есть, Кто есть , ты это знай.
В ушанку море не вливай.
Теперь же взгляд на человека
Мы устремим в челе и в веке.
Создал сие чело Владыка
Из праха, брения без лика.

Без Бога – сгусток грязи он,
Без Духа – скот, звучит псалом.
На вес он легче пустоты,
Вопрос звучит к нему: Что ты …
Пойдя путями допущений,
Мы подойдем к опроверженью
Всего того что пахнет ложью,
И это сделать нам не сложно.

Не потому что мы умней
И нет, таких как мы людей.
Все просто – светит свет во тьме
Он ясен даже детворе.
Итак, допустим, что Премудрый
Решил такое сделать чудо,
Что сколько б ни желал, старался
Не смог сим чудом наслаждаться.

И в компенсацию за то,
Воздвигнул пекло для того,
Кому не смог открыть любви –
И в ад его определил.
Ужасно это заявление,
Так как не видно в нем смирения.
Творцу несет оно не славу,
Премудрости лишив Державной.

И сколько б ни твердили нам,
Что Бог свободу людям дал.
И потому люд выбирает,
А Бог сколь может, помогает.  (… смиренно ожидает.)
А сколько мест найдем в Писании,
Твердящих, что Творца желания
До одного осуществятся,
И супостаты постыдятся.

Свобода, знаем, только в Нем,
И нет ни в ком ее другом.
Свободен в выборе лишь тот,
Кто вещи видит наперед.
Людей сердца – борьба презумпций.
Им видно все в пределах унций 
Увидеть все, как на ладони,
Не в силах, в жизненной погоне.

Свободу в жизни обретёт,
Лишь тот, кому Христос даёт .
А раб греха – он раб и есть,
Свободу ж мнит – и это лесть.
Причем, Бог в выборе свободен,
И выбор в Нем не двуподобен.
В Нем: Да! И в Нем оно: Да будет…
И нет того что гложет, судит. 


Допустим, что свобода – есть, (И коль свобода – это есть)
Избрать что жизнь или что смерть.
То, что же скажем: В небесах
Польется ль вечная хвала,
При сей неказистой свободе?
Не вспыхнет ли проказы вроде –
Эгоцентризма, как синдрома,
С чем мироздание знакомо?


О, нет! Свобода – не хаос,
Не беспредельный выбор грез.
Свобода – ясность в полноте
Ты целиком в Творца руке.
«Необходимости познанье», –
Звучит так в Гегеля сознании .
A capillis usque ad ungues  Ты до корней волос ничтожен,  (от пят до темени ничтожен)
Сознай и Божьим станешь другом. (Сознай и станешь другом Божьим.)

Не все еще звучит в стихе,
Так как и книг не хватит всех,
И ум, скорей, придет в тупик,
Чем разъяснит Творца пути.
И посему не все сказавши,
Легко софистам, честь поправшим,
Нелепый силлогизм построить,
Чтоб в спор втянуть и спорить, спорить…

Апофатический подход,
Нас к заключению приведет.
О том кем Бог не может быть,
Нам это следует открыть.
Не наши мысли, мысли Божьи.
Превознесен в путях Он тоже.
Антропоморфным Его видит,
Лишь человек не дальновидный.


И потому в желаньях Бог
От нас совсем-совсем далек.
Паря в несбыточных мечтах,
Желаем мы чего нельзя.
В Нем слов таких не может быть,
На люд смотря: А может быть…
Творя, Он не питал надежды:
Не будет может сей отвержен…


Давая жизнь людской душе,
Не пребывал Он в слепоте.
Не на авось творил народ,
И не искал Он в море брод.
Ему надежда не знакома.
Не ищет то, чего нет дома.
Он не надеется на чудо,
Он Сам Творец чудес Премудрый.

По-человечески не смог,
Великий Всемогущий Бог?
Иль в Божестве не захотел?..
По человечески – пробел.
Уж лучше первое отвергнуть,
Чтобы пред Ним себя повергнуть.
Чем Неудачником представить,
И вне Его себя оставить.

Причинно-следственный закон
Причину ставит на амвон.
За ней же следствие идет.
Иначе – задом наперед.
Сначала жертва выступает,
Затем уж грех к ней прилагают?
Иль все же грех возникший прежде,
Явленной жертвой вслед, повержен?


Лекарство ль прежде создают,
А уж, затем, болезнь несут?
Иль гипс наложат, а потом,
Ждут, чтоб явился перелом?
Не будь греха – Христос не нужен,
Не будь вины – Спаситель чужд нам.
И все ж вначале Агнец Божий?
Иль грех вначале, Агнец позже?



Дилемма? – Нет! Ответ найдем
В Святом Писании и прочтем.
Апостол Петр пояснил,
И ясно нам сие открыл. (Суть дела ясно изложил.)
Прежде создания нам мира,
Был предназначен Агнец в Сыне.
Лишь вдумайтесь в послания строки
В них смысл сокрыт друзья глубокий.

Средь богословской кутерьмы
И лжеименной глубины,
Встречают рифы корабли,
И тонут, тонут моряки.
Риф богословия процесса
Поверг в пучину мыслей дерзких:
Будто Господь развился пуще,
Чем начинал процесс могучий…


Открытости встречает риф
Сердца наивных и слепых.
«Что не открыто – Бог не знал…»
Таков их жалкий идеал.
Мы ж не пойдем во след ничтожных,
Чтобы представить Бога ложно.
Меж Сциллы и Харибды пастей,
Плывут искатели пусть страсти .


Мы ж в гавань тихую войдем,
И успокоимся лишь в том,
Что Бог причина всех причин,
И Всемогущий Властелин.
Хор злопыхателей пусть воет,
Их эфемерный вой уж вскоре
В пучину канет, канет в Лету.
Покинет скорбную планету.


А мы вовеки будем петь:
Достоин Агнец принять честь.
Нет параллельного творца
На равных с кем б велась война.
Не исправлял Творец ошибки
И не творил сей мир Он зыбким,
За неимением материала…
Так вовсе дело не стояло.

Прежде бытия Бог знал о зле
Оно в свободе жалкой сей.
Одежда, воздух, хлеб, вода
Тепло и свет – без них нужда.
И коль свободен человек
Пусть посмеется нуждам в след.
Пусть пол и век он избирает,
Страной, талантами играет.

Характер выберет пусть свой,
Осанку, сан, здоровье, строй,
Отца пусть выберет и мать,
С кем рядом жить, с кем умирать.
Пусть долголетие выбирает,
Сестер и братьев назначает.
И, коли, воля в нем свободна,
Пусть не войдет, в сей мир, он злобный.

И скажут: «Божья воля в том…»
А в чем же нет ее другом?
Ведь даже волос с головы
Не пропадет, познайте ж вы.
Бог знает счет песчинкам моря,
И даже смерть по Божьей воле.
Кого убьют и где зароют,
И корабли когда потонут…


Настал же час нам взять урок,
Из выше высказанных строк.
«Необходимость всех вещей.»
Какое благо в мысли сей.
Коль не иду, меня волочат.
Держусь, коль крепко, меня клочат.
В руках Творца сердца людские.
Куда захочет, движет ими.

Людей, наистрашнейший грех,
Распятый Божий Сын – как смех.
Однако так хотел Отец,
Таким чтоб был Его конец.
И нам в смирении сказать бы
Fiat voluntas Tua, Pater.
От века все Ты так устроил,
Предрек… Отдал… И в Нем исполнил.

И нашу жизнь Бог предрешил,
Ко благу все определил.
Кто скажет о себе: Ничто?..
Кто Бога видит: Все во всем…
Ну что ж, de tabula – нам - manum 
Пора, чтоб не пресытить манной.
Кто чутким был, воспринял слово:
Sal;tem lect;ri benevolo.

                29.07.12 г.