Великому Бунину. Книги!

Ты знаешь мою страсть к книгам, в них – и ум, и красота, и силища,
а там, в этих сводчатых залах – книгохранилище.
   Там прохладно, окна с железными  толстыми  решётками и  вечная тень,
а  сквозь  решётки  видна  радостная  зелень кустов,  радостный солнечный день,
всё такой же – такой же, которому каждый был рад,
как и сто,  и двести лет тому назад. 
    Там  устроены  в стенах ниши  с полками – почти от пола до потолков.
И на этих  полках мерцают тусклым золотом  десятки тысяч корешков,
чуть ли  не  все главнейшее  достояние русской и  европейской мысли –
за два  последние века. Только осмысли!
   В  одной зале огромный  телескоп,  в другой  гигантский  планетарий,  планет  Марса и  Венеры  фигуры, 
а  на  стенах  – снова портреты,  редчайшие  гравюры. 
   Развернул  я  как-то один  из  прелестнейших томиков начала прошлого столетия
и прочитал вслух написанные на шершавой бумаге строки загадочного тысячелетия:
     Успокой мятежный дух
     И в страстях не сгорай,
     Не тревожь меня, пастух,
     Во свирель не играй, –
и  долго  стоял  очарованный: какой  ритм и  какая  прелесть!, музыка уст,
 грация, танцующий перелив чувств!

–––– 
Иван Бунин. Несрочная весна. (Отрывок.)
Ты знаешь мою страсть к книгам, а там, в этих сводчатых залах, книгохранилище. Там прохладно и  вечная тень, окна с железными  толстыми  решетками, а  сквозь  решетки  видна  радостная  зелень кустов, радостный солнечный день, все такой же, такой же,  как и сто, двести лет  тому назад.  Там  устроены  в стенах ниши  с полками, и на этих  полках мерцают тусклым золотом  десятки тысяч корешков, чуть ли  не  все главнейшее  достояние русской и  европейской мысли за два  последние века. В  одной зале огромный  телескоп,  в другой  гигантский  планетарий,  а  на  стенах  снова портреты,  редчайшие  гравюры.  Развернул  я  как-то один  из  прелестнейших томиков начала прошлого столетия, прочитал на шершавой бумаге строки:
     Успокой мятежный дух
     И в страстях не сгорай,
     Не тревожь меня, пастух,
     Во свирель не играй, –
     и  долго  стоял  очарованный: какой  ритм и  какая  прелесть!,  грация,
танцующий перелив чувств!