Влечение

 
         ПРИВОРОТНОЕ ЗЕЛЬЕ ИЛИ НУЖДА В ЛЮБВИ

  В семидесятые годы хватало глухих углов в провинции, где ещё существовали колдуньи и жизнь поворачивала человека так. что не видел иного выбора. Большая
когда-то деревня разбилась на три хуторка, а между ними - нежилые дома, несколько ещё добротные на вид преступно раскулаченных лучших тружеников. В один из них приехал сын бывших хозяев. Когда он рассказывал соседям, как высланные умирали от голода и холода в нечеловеческих условиях, когда их заставляли с малым и детьми рыть землянки в мерзлоте печорской тундры, соседки рыдали навзрыд, а редкие в деревне старики нервно курили..  Кого-то их них самого чуть не раскулачили. а двое были из зловещих комбедов, которые и творили беспредел  по ограблению и выселению святых по сути людей, истово любящих землю и работавших от зари до зари.
   Павел подремонтировал дедовскую избу. Самое трудное было латать крышу. Пришлось, как в старину, делать козлы и распиливать привезённые им из леса брёвна маховыми большими  пилами. Помогал ему один из стариков с дочерью. Звали ее Дуней и была  эта не очень суразная по фигуре, как говорят, неладно скроенная, но крепко сшитая тридцатисемилетняя  женщина старой девой. Поговаривали, что когда-то ей испортили свадьбу.
  Если верить её тётке, приехали из райцентра осенью на уборку урожая мужики и бабы из  райцентра. Некоторые сошлись между собой и любили друг друга на зернотоке, когда бывал простой, на гумне, сеновале или в  бане. Если задевали местных, случались и драки. Из-за сестры Дуни подрались приезжий Пётр и  местный Виктор, причём досталось тому и другому изрядно, отлёживались неделю и Соня ухаживал за своим женихом, а иногда ее подменяла Дуня. Однажды, когда Виктору уже полегчало настолько, что он вставал и , хромая, выходил по нужде. Вернулся в избу, Дуня оправляла кровать. Виктор повалил её, задрал подол и в это время вошла Соня. Она кричала на жениха и сестру, ревела и ушла из дома.
  В соседней деревне нашла колдунью, которая согласилась за небольшие деньги сварить приворотное зелье. Дело затянулось до позднего вечера. Пришёл сын хозяйки и пообедал, а когда мать ушла за дровами для печки, выпил часть зелья, приняв за квас и дал отпить Соне. Когда мать вернулась, то застала распятую на кровати девушку и  сына , вовсю ее шихавшего. Остановить страсти уже было нельзя, зелье действовало уже и на девушку, которая престала сопротивляться и даже принимала сына хозяйки за своего жениха. В её мыслях и чувствах в это время всё смешалось.
  Утром мать накормила сына и отправила на работу. Сонную девушку не стала будить,  а постирала её одежду и простыню, развесила и разложила на печи. Когда
одежда подсохла, разбудила Соню, мало что помнящую и понимающую, сама подмыла её
в тазу, разбавив холодной водой кипяток из самовара и добавив крупинки марганцовки. В розовой воде кровь не так была заметна. Остатки зелья вылила в
бутылку и проводила гостью почти до её деревни. Что уж она ей говорила по дороге, но Соня сказала тётке, что угорела и не очень помнит что с ней было. Тетка собрала на стол еды, вскипятила самовар, принесла полдесятка свежих яиц из-под курицы. Потом позвали Виктора, он выпил яйца  сырыми, потом зелье, разбавленное чаем.Тётка ушла будто бы по делам, а они легли  в постель. Вроде бы всё получилось, но как-то вяло, без того удовольствия, которое они ждали.
    Когда приезжие уехали, стали готовить в деревне свадьбу. В большом чане на
гумне варили пиво. Дети пили  вытекающее из чана сладкое, как мёд. сусло. Варили
уху и пекли рыбники и шаньги. В разгар свадьбы пришёл сын той колдуньи, которого
звали Лёней или Лёшей, одни назвали так, другие этак. Когда стали плясать кадриль, он оказался с Дуней, уже захмелевшей от пива и красного вина. После
пляски пересохло в горле и он предложил  Дуне, в стакан пива плеснув зелье.
Дуня  пошла с ним прогуляться и сама не помнит, как оказались в сеновале. Когда
он повалил её на сено, Дуня спросила: - Женишься на мне? "Наверное" - ответил
тот.Она уже готова была стать женщиной, но раздевая, тот вдруг сказал: " А сестра покрасивее была!" И Дуня вдруг как отрезвела, выбежала из сеновала. Больше не с кем из ребят, а потом уже из мужиков у ней не получалось.
   Два года назад отец уговорил её идти за вдовца с двумя детьми. Почти две
недели она у него прожила и спали вместе, а ничего не вышло. Вдовец жаловался
соседям: "у неё, как камень, чуть  х... не сломал".
   Павел, когда перекрывали крышу и он угощал отца с дочерью, приобнимал и целовал, захмелев, Дуню, но она твердила. что дальше ничего не выйдет.
   Тем временем начиналась весна. Павел подновил крыльцо, покрасил пол в избе.
Взялся за дворище. Где-то поправил изгородь, какие-то прясла сделал из новых жердей и кольев. С лопатой и ломом выкорчевал местами наросший кустарник и задумался над тем, а чем удобрять землю. Сделал он хлевок, завёл козу  и кур,
но навозу скопилось ещё мало. Когда ездил за жердями и выпрягал коня, заметил,
что конюшня запущена.
    Пошел он на другой конец деревни к женщине, которая была по нужде за конюха.
В избе ему бросилось в глаза. что живут небогато, даже не очень прибрано.
  - Здорово, хозяйка. Я вот хотел предложить помочь почистить конюшню.
  - У  меня спину ломит, а девка ленится, хотя ей уже пятнадцать. Дай-ко, Ленка,
гостю чаю. Человек нам помочь хочет. Надо бы чего и покрепче налить. Чекушку
она начала разливать гостю и себе, но дочь вырвала у неё из рук  и вылила остатки себе. Когда выпили и закусили, хозяйка продолжала:
  - Если есть такое желанье, помоги конечно, но заплатить нечем, а вывозить надо
на колхозное поле, где обычно капусту выращивают. Говорил сколько раз бригадир,
да у меня здоровья нет, а девку не могу заставить.
  - Ну, на колхозное поле пусть девка твоя и возит, а я на свой огородец.
   -Ленка, может вместе-то у вас повеселей пойдёт, хоть сколько-нибудь вывезете.
   -А мне и не в чем выйти, сапоги порвались- огрызнулась дочь.
   - Знаешь, что, сказал Павел, если поможешь матери и мне, сапоги я тебе зашью.
   - Вот и ладно,- обрадовалась мать,- а пока одень мои, на конюшне дородно.
    Павел помог запрячь Лене лошадь, а себе коня и по возу они вывезли из конюшни, она - на колхозное поле, он себе на огород. Зайдя в избу попить чаю,
Павел вспомнил, что жена друга ему давала какие-то вещи своей дочери. Он вымыл
руки и порылся в одежде, достал кофточку и платок. Платок положил в карман.
   Приехав, на конюшню, он показал платок Лене,  той очень понравился.
   - Сколько стоит .- спросила девушка.
   -  Ну, если поцелуешь и приласкаешь, то и так дам.
   Они пошли на сено и Павел, соскучившийся по ласке, нежно целовал ее в губы,
в ушко, шею, расстегнув кофточку. пососал маленькие груди. Лена сама раздвинула
ноги:
   - Если уж так хочешь, если женишься или сапоги купишь...
   - Узнаем друг друга получше, может и женюсь-ответил Павел-,но мне работящая
жена нужна.- А сапоги принеси вечером, я починю, а новые куплю, когда деньги будут, может через месяц.
    Они целовались и ласкались и всё получилось, как им хотелось.
    После этого ещё по два воза свезли и разошлись по домам.
    Вечером  Лена пришла к Павлу, принесла сапоги и и летние сандалии, которым тоже требовался ремонт.
    Попили чаю. Потом Павел показал ей кофточку, которая Лене также понравилась.
   - Снимать не хочется - улыбнулась она.
   - Ну и не снимай.
   - А скоро будешь приставать , чтобы разделась- игриво сказала Лена.
   - Если я тебе понравился, раздевайся.
    В постели они ласкали друг друга так, что не хотелось расставаться.
   - Может, мне остаться ночевать?
   - Давай другой раз,-ответил  Павел. - У меня ещё полы не докрашены, окна надо покрасить, цветочки для уюта завести.
   - Цветы у нас есть, можно отломить, поставить в воду, корни сами вырастут.
    Назавтра они продолжали чистить конюшню и отдыхали , обнявшись. на сене.
Вечером она принесла несколько отростков, ветвей, листьев комнатных растений и
два горшка. Они поели яичницу, попили чаю с принесённым ей вареньем .
    Уже не стесняясь его. стала раздеваться.
    -Лена, погоди раздеваться-то. Всё-таки навоз возили. Пошли в баню, я с утра
истопил, теперь уж весь угар вышел, самое то.
    Когда они  мылись в бане, он ласкал её, как  давно не ласкал никого из женщин и она ему отвечала самыми сокровенными ласками.
   - Мать  у меня ушла к сестре в другую деревню, а я у тебя сегодня ночую. Мылись, как муж с женой и спать будем также. Я уже привыкла к тебе, полюбила.
   - Может поговорить мне с матерью. Хоть по годам тебе и рановато. Кто-то мне говорил, что украинки в шестнадцать лет выходят, а цыганки даже в двенадцать.
    - Да мать говорит, что отец мой был наполовину украинец, наполовину цыган.
    Назавтра Павел приоделся и под вечер пришёл с чекушкой свататься. Когда
выпили и закусили, мать сказала.
   - Спасибо, что конюшню почистил и обувь дочери починил, платочек и кофточка
ей приглянулись.
    - Она сама мне приглянулась, а я - ей. Хочу вот жениться.
    - Свататься ,значит, пришёл. А ей ещё и рано, ещё шестнадцати нет да и старше ты её. Я вот вчера у сестры была, у неё сын из армии пришёл, куда моложе. Волос , правда половина поубавилось, видно служба вредной оказалась.
    - Чем лысый лучше того, кто постарше - возразила Лена.
    - Я сказал бы, что это не в русских традициях  за двоюродных выходить.
     -Да что мне традиции, -прервала   мать Лены Павла.- меня муж был старше на
пятнадцать лет и я ещё вот  живая, а он уже в могиле.
    - Я на здоровье не жалуюсь - возразил Павел.
     - Я категорически против. А дочке надо в школу, экзамены сдавать. Чтобы завтра шла или ехала в школьный  интернат.
     После этого разговора два дня Павел разбрасывал вилами навоз конский по
дворищу. Подошла Дуня и предложила помочь.
     Когда они сидели, отдыхали на крыльце, она сказала.
    - Слышала, люди говорят, что сватовство не получилось, мать насупротив пошла. Кабы я не стара дева была, может бы у нас с тобой и получилось. Пол у нас в бане провалился, когда-то отец ещё сделает, а помыться бы надо.
    - Я могу подтопить, - откликнулся Павел,- а мыться-то вместе пойдём.
    - Да если бы что получилось, да могла бы я заменить Ленку, я бы с радостью!
     Когда они пришли в баню, разделись, помыли друг другу спину, Павел сказал:
    - А ты сядь вон в корыто  с горячей водой, может целку и распаришь.
    - Шутишь что ли,- засмеялась Дуня,- было бы так просто , я бы двадцать лет
не маялась в девках.- Но всё-таки послушалась.
    - А теперь залезай на полок задом, а ноги свесь, я их на время к столбам полка привяжу.
    -Ой-ой-, как больно вскричала Дуня, когда Павел проткнул ей в трёх местах
целку шилом. - Чем  это ты?!
    - Зубами надкусил...
    -  А х... не лучше бы попробовать?
    - Сейчас попробуем.
     С трудом, но преграда была прорвана и герой въехал в ворота, которые ещё
никому до него не открывались.Дуня возрадовалась. Когда он отвязал ей ноги, она слезла с полка, намылила груди, живот, лобок, смыла до скрипа.
    - А теперь ещё раз хорошенько потри спину.
     Когда Павел смыл с её спины , она прогнула спину и сама, нащупав, ввела его
головку и заёрзала взад-вперёд.
     - Я этого праздника двадцать лет ждала. Наконец-то обабилась.
     - Всю ночь она хотела продолжения праздника и даже под утро не хотела уходить.
      - Давая я тебе козу подою. завтрак сделаю, поедим и опять за самое приятное...
      - Угомонись, Дуня ,- полусердито сказал Павел,- у меня уже мозоли от тебя.
       Ещё смеркаться не начало, она пришла с большим узлом, в котором была одежда,банка варенья,  пироги, яйца и бутылка водки .
     - Праздновать, так праздновать!- радостно сказала Дуня.
     Когда они выпили по второй и она полезла целоваться, Павел озабоченно
заметил:- Посмотри в окно, кая-то делегация. Ты случайно на телевидение не
звонила?!
   - На телевидение не успела, а бабам у колодца сказала. Они не поверили.
Одна говорит: зубилом что ли с молотком он пробивал твою твердыню?!
   - Не зубилом ,- говорю,- а зубами.
   - Ну, говорит, до этого ещё никто не догадался.
   - Да, говорю, двадцать лет , наверное двадцать парней и мужиков пытались и
только один забил гол в ворота .Это Вам не футбол или хоккей,- тут женское чело-
веческое  счастье решается.
   - Событие мирового значения,- сказала одна.
   - Может быть и не мирового, но районка могла  бы написать, не чепуха как-я
либо, а важнейшее в женской доле событие!
    - В дверь вошло несколько баб и среди них конюх с дочкой.
    - Празднуете,- сказала Лена, - а я его первой женой стала.
    - Да уж,- сердито сказала мать,- стошнило её в школе, беременность признали.
 По обстоятельствам должен на ней жениться!
     - А у меня не обстоятельства?-  возразила Дуня,- я благодаря этому замечательному...
     - Умельцу, изобретателю и рационализатору - подсказали бабы.
     - И этого от него не отнимешь, но прежде всего он человек замечательный и
муж. И я так просто его не отдам. Рожу я от него и он обязан будет ходить к ребенку.
     - И к матери ? - спросили бабы
     - И к матери- топнула ногой Дуня и , похлопав себя по бёдрам и заднице,
воскликнула,- Чтобы  такой станок  простаивал, не для того природа создала!
    Чтобы разрядить обстановку, Павел спросил:
    - А хотите, бабоньки, расскажу самый вологодский анекдот. Вот на самом глухом вологодском волоке вроде нашего вечером едут на возу сена кум с кумой.
  -Кум, а я боюсь,-говорит кума.
  - Волков что ли? - удивляется кум.
  -Ну, нашёл время, когда
у меня такое романтическое настроение, о волках говорить.
 Через некоторое время опять говорит кума:
  - Кум, а я боюсь... 
  - А, чего?- в недоумении спрашивает кум.
  -А что ты попросишь....
  - Ну, и попрошу,  сейчас прямо.
  - Ну. и уговорил- улыбнулась кума.
  Так-то, бабоньки, без любви не туды и ни сюды, как в частушке:
      По -над речкой пролетали
      Утки сероватые.
      Девки сами соблазняли,
      Мы не виноватые.
    Я ни Лены, ни Дуни не звал, сами приходили. И вас тем более не звал, сами разберёмся.