Выхожу на площадь, которой нет

Выхожу на площадь, которой нет –
Я придумал её когда-то.
На трапеции неба горит рассвет –
То жонглёром, то акробатом.

И швыряет кольца озёр и лун
В окровавленный неба омут.
Я иду по дороге своей – ко злу,
Или просто к себе – злому.

Я надену на палец кольцо луны
С обжигающим алым глазом.
Я был мягким, как пух, как огонь – шальным,
Как луна – бесконечно разным.

На рассвете – трико – ромбы пляшут степ,
Вырезая из мира угли.
На плече – или в сердце моём – запел
Чёрный ворон в багровом круге.

А рассвет ярится и рвётся ввысь,
Раздирая миры ногтями.
На трапеции чёртовой мы сплелись,
Высекая из неба – пламя.

И луна обрушится в дом пустой –
В моё сердце, в трубу камина.
Перевёрнут – мир, акробат – крестом
Перевёрнутым – корчит мины.

И рука моя – выплетает вязь,
Дирижируют руны-пальцы.
И влетает сон – воронёный – в явь
На придуманной чёртом пьяцце.

И рассвет на чётках считает сны,
Рассыпая кровавый бисер.
И на свет выходит – дитя луны
Из бездонной чернильной выси.

Его взгляд впивается мне в лицо,
И шипы проницают тайны.
И гранатовым глазом горит кольцо
На ладони его хрустальной.

И сцепляется намертво – дух – рука –
На трапеции – в небе алом.
И горит хрустальная тень-щека
Отражённым моим пожаром.

И смыкаются тени – и шпаги прочь –
Серебрится роса на куртке.
Закрывает окна – белая ночь,
Отворяет – алое утро.

И рассвет, как алая кошка, льнёт
К посеревшему небу – тайно.
И мы смотрим на небо – и я, и тот –
Кем я стану – и уже стал я.

Перезвоны лун – и колец спираль,
Ворон клювом пути очертит.
И уходим мы – по иным мирам,
Бледно лунные дети-черти.