Непортрет

Бог настолько силён, что позволяет миру
     вовсю быть глупым.
Это, скажем, открыл Толстой
     в самом начале "Войны и мира".
Он и молод, и стар.
     Он не идёт по трупам.
Просто перерождается.
     Мир как Его квартира.

Мог бы полой жемчужиной
     все шаги моря в Себе услышать.
Мог бы не расширяться,
     собранный в точке начала света.
Вместо этого Он настолько детализован,
     что даже под полом скребутся мыши.
Что даже отблеск мелодии,
     запах сирени и вкус паштета.

Формы Его отражений
     просто выходят за рамки правил.
Каждый третий психиатр
     изумлённо отправил Его лечиться.
Но это - форма иронии.
     Каждый - в Его оправе,
И каждый пристально смотрит,
     как из Него вылетают птицы.

Из Него вылетают
     равно голуби и вороны,
Но голубям всё же веточку
     Он вкладывает на счастье.
Бог ест любовь?
     Взыскует определённо
Все стороны света,
     все сто четыре масти.

Воздух пустыни
     с пристальным взглядом бычьим.
Бабочки и разнотравье,
     слоны и кобры.
Полуабстракция.
     Трудное, но величье.
Тщательная колыбельная -
     злым и добрым.