Крит-Калимнос-Сими и губки морские

Греческие ныряльщики за губками в основном были с острова Калимнос.
За губками они ныряли в основном у берегов Крита и Ливии.
А корабли для них строили в основном на острове Сими.

А мы с женой были и на Крите, и на Калимносе, и на Сими.
И в этот раз услышали от знакомого грека на Сими, что жители здесь скромные,
а вот жители Калимноса известны своей бравадой.

Поначалу я даже малость удивился такому сравнению.
Но потом жена напомнила расклад промысла губок.
И всё встало на свои места.
Понятно, кто выполнял тяжёлую и опасную работу.
А кто и так получал с неё немалый доход, скромно оставаясь в тени.

Июль 2015 Сими

P.S. Из книги
Travis W. Bus stop Symi
Rapp and Whiting UK 1970
(перевод жены)

Глава 5
Основы губок

О визите ныряльщиков за губками с Калимноса в порт Агиос-Николаос на Крите

Был вечер воскресенья, и все жители Крита вышли на променад. Одетые в свою лучшую выходную одежду, они двигались той странной, деревянной походкой, как люди, которые боятся нарушить хоть складку на брюках и юбках, помять накрахмаленные блузки и свежевыглаженные рубашки. Внезапно, без всякого предупреждения, на набережной появилась группа странных типов. Небритые, худые мужчины, шляпа на глаза, большие пальцы за ремнем брюк, это были несомненно греки, не иностранцы. Вновь прибывшие уселись в самой знаменитой кофейне, развалившись на стульях, другие стулья придвинули и устроили на них свои ноги в сапогах со шпорами. Пухленькие официантки залетали вокруг них, как испуганные перепелки, возбужденно чирикая. Появились подносы с пивом, бутылки были разобраны, стаканы проигнорированы, дочерна загорелые, хищные, как у ястребов, лица запрокинулись далеко назад, чтобы пиво легче лилось. Ловцы губок, такие же непостижимые, как марсиане, внешне казались невозмутимыми, но втайне жадно, как кошка лакает молоко, упивались благоговейным страхом и восхищением, вызванным их бравурным появлением. Юные критяне были поражены, ошеломлены, увидя так запросто, так случайно столь многочисленный сбор своих кумиров, они протискивались еще ближе и стояли дрожа, как бредящий театром ребенок перед большим театральным представлением. Ибо это и был театр - истинно греческая драма, разыгранная с тем вкусом, который присущ только грекам. Наконец, с великолепной согласованностью группа встала, как единый организм, опрокинув стулья и оставив недопитым пиво. Не было нужды спрашивать счет, деньги уже лежали на каждом блюдце. И они ушли, а Агиос-Николаос остался с раскрытым ртом, воскресный вечер померк, привычный мир был разрушен.