Лицо и морда

Лицо. По нему – ногами чечетку
Ловко. Пощечинами подошв.
Видимо, так начинается дрессировка.
Чтобы лицом стал с подошвой схож,
Губы и брови – в кровь, подбородком в грязь.
Лежит, изучает слякоть.
Ну и морда теперь! Ни дать, ни взять…
А так же не выпить, не съесть, только выть и плакать.
Куда же с такой теперь? Ведь домой не пустят,
На работу примут едва ли…
Вот так морда! Глядишь, собак кто спустит
На такую-то. Хоть собак мы уже видали…
За что же били? Красть ведь, в общем-то, нечего,
Не с иголки одет – с ножа,
Скорее всего, им просто приспичило
Бить человека, с явными признаками муляжа.
Почему не по ребрам и прочим внутренним органам?
Не все ли, таким, равно?
Нет. По лицу им было угодно.
На лице ведь, известно всем, проступает нутро.
А нутро-то за что? Никому ведь оно не мешало,
Никому не несло вреда.
Оказалось, за то, что слишком много вмещало.
А когда слишком много вмещаешь – грозит беда…
Ну что же? Морда похожа на хлебный мякиш,
Кровью алеет ворот,
Куда идти? И кому расскажешь?
Решено. Нужно ехать в Самый Маленький Город,
Там, у вокзальных часов, отыскать букет,
И в гости, к ласковой ней,
Без приглашенья, конечно: « Привет,
Мы не виделись ровно столько, сколько дней
В твоем календарном году, если он високосный.
А может быть меньше на день.
Стели же самую чистую простынь,
Сегодня лучший любовник тобою украден».
В ответ – смех и совет держаться подальше.
Конечно, с мордой эдакой
Сегодня уж нечего делать… А раньше
Любим был до смерти и даже дальше. Рукой
В окно махать такому не нужно даже,
Пусть он уходит так,
Смирившийся с необратимой пропажей,
Пальцы в кармане зачем-то сложив в кулак…
Эта ночь пройдет. И снова потянутся дни,
Даже счастливые, в каком-то роде…
Но сегодня ему больше всех не хватило любви
В Самом Маленьком Городе.