Мы всё танцуем

Снежной перчаткой рука ляжет на талию,
Губы змеино скользят по извивам лазурным.
Мы всё танцуем. Нет, ещё не устали мы.
Падают  луны.

В синих глазах разлетаются блики созвездий,
Пальцы на бархатной коже рисуют стаккато.
Больше не люди. Куклы – хрустальные, бледные –
Были когда-то.

Были когда-то людьми – или это приснилось нам –
Лунный парик развивает сапфировый локон.
Мы удостоились огненной дьявольской милости,
Алого шёлка.

Шёлком и пламенем души окутаны – омуты
Тянут и пляшут болотно-багровыми искрами.
Серая мгла оползает серебряно комнаты
Замка нечистого.

Взгляд аконитовый – пламенем синим зажжётся,
Вальсы вплетаются в кожу седой паутиной.
Кончики пальцев играют с огненным солнцем
В алой гостиной.

Чёртовым куклам под туфли паркет расстилается,
По каблукам пробегает дрожание веера.
Танцем тенистым проходим меж зеркалами мы,
Что нам не верили.

Ниши пусты, амальгама проказой осыпалась,
В глушь пустоты наши пальцы проказливо ластятся.
Алые ленты скользят между чёрными скрипками –
К белым запястьям.

Время на всех циферблатах запутанно пятится,
Лезвия взглядов терзают сердца и манжеты.
Губы в малиновом креме и розовой патине
Ближе к рассвету. 

В замке нечистом, за тяжко багровыми шторами
В вязком покрове ковров, в испарениях серы
Мы принимаем все тени и души, которые
Прокляты верой

В час предзакатный, волками и грифами жадными
Вырванный – мяса кусок – из кружения суток –
Выйдем из чёрного замка, и выйдем из ада мы –
Тени и судьи.

И пригласим – в наши вены и наши гостиные,
Где извиваются тени –  и души в бокалах
Корчатся, пляшут, играют в аду серпантиновом,
В пламени алом.

Где кринолины и фраки чернеют безоблачно,
Луны стекают по шеям и пальцам монистами,
И мы живем и танцуем в синеющей полночи
Замка нечистого.

Бесятся наши сердца, извергая волками
Алую пену на белое кружево плоти
Это такая судьба и природа такая –
Вы не поймёте.

В белом фарфоре – и в грации наших скелетов –
Фиоритурами тканей и кружев сокрытых –
Мы размотаем из шей – бирюзовые ленты
Цвет аконита

И мы вонзимся, вопьёмся, опоим, отравим,
Глаз синева зачарует, затянет, утопит.
В зеркале пусто, и тянутся к пасти оправы
Трещины-тропы.

Вечная ночь, леденея, сжигает молитвы,
Сломанным веером падает кукла на полку,
И окунает луна в синеву аконита
Лаковый локон.

Белые куклы – не мы, а другие, из ткани,
Слабые плотью, изъедены молью когтистой
Падают оземь, пока продолжается танец –
Мёртвые листья.

Тело изломано – наши тела из фарфора,
Наши скелеты отлиты из огненной стали.
Замок нечистый творит инфернальных танцоров –
Мы ими стали.

Вложены в лилии поднятых тел механизмы,
Руки и ноги кружатся по вечной спирали
Мы поднимались из пламени  к огненной жизни
И танцевали

И мы танцуем доселе – и алые чаши
Жизней чужих раздираем  в галопе кадрили.
Были ли куклы – людьми – где-то в мире вчерашнем?
Были ли – были?