На пути к богатствам Ада

 



 Меж заборов, домиков и крыш
 Затерялась улочка кривая.
 Храм убогий, куполом кивая
 С верой в Бога держится за крыж.

 Дальше кладки ветхой уголок;
 Слышал я, тут звонница стояла.
 Но сейчас разруха всё объяла
 Жив, как прежде, только ручеёк.

 Звон плывёт, но нет колоколов.
 Плач церквей давно никто не слышал.
 Дед хромой из старой хаты вышел,
 Как из чрева чудища Иов.

 Смотрит в землю. Плоть земли тверда.
 Землю всякий зрит и ощущает.
 Это небо за грехи прощает,
 А земля – как приговор суда

 Не оспорить и не отменить.
 Звон грохочет, охает металлом
 Видно черти вздумали кагалом
 Путь к богатствам ада проломить.

 Путь надежды. Только всё не впрок.
 Пуп Земли в аналы провалился.
 Года три как поп наш не молился
 Говорят что пил, но дал зарок…

 Кружки для пожертвований нет.
 Черти ручку с цепью оторвали.
 Наши люди вечно воровали
 Бог для них – лишь медный звон монет.

 И ручей, отравленый мочой
 Не поёт как в прежние столетия,
 А глотает воду лихолетья
 Резкую, как мутное Харчо.

 Вознеслась над куполом сосна.
 Ветви переломлены в суставах
 Ветром извлечённые октавы
 Пробуждают лодырей от сна.

 Той сосне возможно триста лет.
 Ей в нутро пускали лёд и пламень.
 Ей по ранам Прометей лишь равен,
 Что дарить пытался людям свет.

 Ещё выше каменный забор,
 Проволоки колючей обороты.
 Сторожа – охранники, ворота;
 Чтобы внутрь не мог проникнуть вор.

 В глубине двора гудят меха
 Из руды там что-то льют и варят.
 И выходит по ночам из мари
 Вскованная месяцем соха.

 С наковальней бьётся человек
 Обушком стучит в него день сущий.
 Купол храма славит день грядущий,
 Площадь Славы – паперть для калек.

 Плуг, соху или топор подсечный,
 Кузнеца подручные творят.
 Фонари с полуночи горят
 Воплощая образ Рая вечный,

 Что застыл в облезлых рамах крыш.
 Скособочен сруб на косогоре.
 Сушит дед портянки на заборе.
 Под крылечком отдыхает мышь.

 Кот сыграть мечтает с ней в пятнашки
 Точит о булыжник коготки.
 Радости мгновения редки:
 В пьянке, на работе, в каталажке...

 Что о прочем ложно говорить!
 На огне котлы в цеху вскипают.
 В них по средам грешников пытают,
 Заставляя рай боготворить.

 Ну, а может, это пьяный бред.
 Ну и что, что в храме мастерская!
 Может в ней потребность есть мирская?
 Может, в ней мы видим свой портрет?

 Звон не зря полонит всю округу.
 В маленькой вещице сложный труд.
 Мысли от похмелья так и прут
 Отдавая плоть мою на муки.

 Я вокруг сосны той обойду
 Чтобы укрепиться трижды Верой.
 А с холма всё гуще тянет серой
 Впрямь себя почувствуешь в аду.

 «Газик» напылил по бездорожью
 Едет в ставку «драни» главный Бес.
 Он давно на всех поставил «крест»
 Что с них взять? Ни скарба нет, ни кожи.


 Лихоманка публику трясёт.
 Только Бес влияет на оклады.
 Потому его все видеть рады;
 Красота Его «наш мир спасёт».

 Бес красив. Усы, лебяжий хвост.
 Чёрный лебедь выспренностью статен.
 Он любим. Приятен и понятен.
 Там где нужно есть объём и рост.

 Вот за это избран был кагалом
 Все народы Богу представлять.
 Кто же знал, что Он такая «****ь»!
 Волчьим наделённая, оскалом.

 Есть отара, значит есть пастух.
 Жаль, что пастухи теперь не в моде.
 Церкви вместо пугал в огороде;
 Говорите громко, но не вслух.

 Где стоит отара, там и волк.
 Скальпели остры у санитаров
 Сорваны замки со всех амбаров
 Наши души в коконах как шёлк.

 Есть такой обычай у людей:
 Наглости и хамству подчиняться,
 Трудно нам с коленей подниматься,
 Но иных не ведаем идей.

 Родина. Её не выбирают.
 С чем пришёл – с тем равно и уйдёшь.
 Если в Рай случайно попадёшь -
 В выборе своём не прогадаешь.

 Ад мы видим, слышим, познаём.
 И живём мы в нём. И он реален.
 Ощутим настолько, что банален,
 Каждый в нём кипящий водоём.

 К вечеру на дыбе, а с утра
 В молоко ныряем молодиться.
 А потом кипящая водица;
 Острый кол и прочая мура.

 Снится Рай, но это сон и только.
 Сон души – иная ипостась.
 Мудрый Я, почти как тот карась
 Только быть в России умным – горько.

 Бес, окончив вылазку уехал.
 Выдав всем «орехами» паёк.
 Тлеет в преисподней уголёк
 Жертвам от ожогов не до смеха.
 
 И палач уже зевнул устало.
 Палачам встряхнуться недосуг.
 Платят им по выработке мук:
 Это справедливо, но ведь мало.

 Хоть палач, но тоже размышляет:
 Человек без строгости – смешон.
 Лишь когда на дыбе обнажён,
 Больше зло на власть не замышляет.

 Очень много на Земле людей.
 Всех переказнить – не хватит жизни.
 Иногда присутствовать на тризне
 Всё же можно к торжеству идей.

 Ах, идеи! Сладострастен грех!
 Идолы одни лишь идеальны.
 Лишь они в идеях гениальны.
 Остальное всё – собачий брех.

 Превратится Н20 в вино.
 Лишнее зерно уйдёт в аналы.
 Пусть поют анафему кагалы
 Тем, кому другого не дано.

 Те, другие, лягут под стерню.
 Под стернёй рокочет преисподня.
 Церковь наша старая как сводня,
 Присягает пеплу и огню.

 Я стою как идол на холме.
 Я давно в него вошёл по плечи.
 Вдаль смотрю, мой взгляд не человечий,
 Видит человечество во тьме.

 Камеры лукошками трещат.
 В камерах откармливают пташек.
 Всяких тараканов и букашек
 И людей, что в муках верещат.

 К небу я молитвы возношу.
 Пятки мне поджаривают черти.
 Всего шаг остался мне до смерти
 Но его я сделать не спешу.

 Я хочу увидеть свою Русь.
 Вне проклятий сына Неба Ноя,
 Чтоб народ увидел мой иное,
 Когда Я до Неба доберусь.

 Чтоб улыбкой лица расцвели.
 Надоело жить по Иафету.
 Вечно подавать ему карету,
 Чтоб исчезла радость с ним в пыли.


 Я хочу увидеть как семит
 Русь мою впервые не обманет.
 И тогда Христос у храма встанет,
 И стечёт слеза с его ланит.

 Зазвенит ручей водой холодной.
 Из земли пробьются вод ключи.
 Вымрут все вожди и палачи
 И Россия станет вновь свободной.

 Что со мной? Не всё ли Вам равно.
 Моё тело в туне перепреет.
 Вновь трава весной зазеленеет:
 Золотое явится Руно.