Мне хватит этой нежности с лихвой...

Мне хватит этой нежности с лихвой
На то, чтоб пережить десяток жизней
И в каждой быть пропитанной тобой,
Мой странный и далёкий чернокнижник.

Мой маг, как будто тёмный, но родной,
Дарующий душе живую воду,
Безмолвно говорящий с тишиной –
Ты будто суть самой моей природы.

Молчи, я умираю… И не спорь –
К чему теперь пустые разговоры?
Пойди вина бутылку откупорь
И с окон посрывай глухие шторы.

Так проще – не прощаясь, но с тобой,
Одна, но не одна на белом свете,
Дышать одной лишь только кислотой,
Но всё-таки ловить попутный ветер.

Молчать, но говорить без лишних слов,
Кричать, но не рыдать – в слезах нет смысла,
Срываться, но скрывать души остов,
Ведь он и есть основа снов и жизни.

Давай, иди сюда, иди ко мне.
Давай поговорим – всего лишь полночь.
Ты помнишь этот запах? Горький снег
И мысль, что не придут уже на помощь.

Никто не подоспеет, не спасёт,
Погибну от конца и до начала,
А снег – всего лишь слёзы, горький лёд,
В котором гибнут лодки у причала.

К тебе опять и снова – ну и пусть!
Всё рухнуло давно и до предела!
Я знаю эту горечь наизусть,
Но, собственно, кому какое дело?

Улыбка шире – это не оскал,
Я просто не могу скрывать иначе,
Что где-то там, среди далёких скал,
Он больше обо мне уже не плачет.

Ему давно и страшно всё равно,
Его сегодня кружит жизнь другая,
А я, как будто в горестном кино,
Но роли не свои, увы, играю.

И больше ничего не хочет рай,
Которого во мне ещё по горло,
Но, главное, не хочет умирать,
Хотя ему теперь темно и больно.

Мне хватит этой горечи с лихвой
На то, чтоб пережить десяток жизней,
Но также не мириться с тишиной
И вновь не соглашаться стать здесь лишней.