Сапфировая свадьба

Они  ждали  весь день.   
Она, уже в который раз, зашла на кухню.  Еще раз поправила белую скатерть на столе, разгладила невидимые складки морщинистой худенькой рукой, прикоснулась  к  фарфоровым тарелочкам с розочками по самому краю, как будто поправляя.  Графин из помутневшего от времени стекла был полон: его долго наполняли через бумажный кулёк дрожащей рукой, боясь пролить хоть каплю содержимого в бутылке.  Давняя традиция — наливать водочку из графина в крошечные хрустальные стопочки. Стопочки заранее доставали из старинного серванта по особо значимым случаям. Сегодня был как раз тот самый случай для этих замечательных стопочек. Когда-то их было двенадцать. Постепенно количество убавлялось, убавлялось, убавлялось… Осталось четыре. И они стояли рядом с тарелочками, на которых были нарисованы тонкой уверенной кистью красные розочки. Лепестки цветов были как живые. Кое-где краска стёрлась, но это не портило вид тарелочек из настоящего тонкого фарфора.  Рядом с двумя — возвышались хрустальные стаканы. Для внуков. В них нальют клюквенный морс. Потом, когда дети сядут за стол. 
Начищенные до блеска серебряные вилки и ножи лежат правильно: нож справа, вилка слева, столовые ложки — в салатницах. Салатов было три: традиционный винегрет, квашеная капуста с репчатым луком и овощной.  В фарфоровой селёдочнице — селёдочка, украшенная кольцами репчатого лука и щедро политая подсолнечным маслом.  Рядом ассорти из полукопчённой колбаски, сыра. Всё как положено. Как всегда по праздникам. 
Она накрыла полотенцем угощения, чтобы не заветривались. Присела на стул. Посидела минуту, не больше.  Подошла к плите, взяла   коробочку спичек, зачем-то пересчитала их.   В  который раз. Вздохнула  шумно всей грудью.  Несколько раз шаркнула  спичкой о стенку коробочки, уже истёртой  добела.  Скупой запах серы знакомо ударил в нос.  Она поморщилась и протянула дрожащее тонкое пламя к конфорке, повернула  ручку плиты. Плита  ахнула голубым пламенем.  Зашумел чайник. Обгоревший снизу и по бокам, но преданно служивший долгие годы своим хозяевам.  Изредка чайник пел медленные тонкие песни. Тогда хозяйка мимолётом говорила : чайник запел, опять гости будут. Как мне это все надоело! Гости и гости. Отдохнуть бы уже…

Они ждали весь день.
В алюминиевой кастрюльке приготовлена для варки начищенная картошка. Чтобы сразу поставить на огонь, как придут. Она позвала его. Он пришёл — очень худой, высокий и сгорбленный.  Неудобно, как-то полубоком, сел на стул, не прикасаясь локтем к белой скатерти. Привычно пошвыркали из больших кружек  медленного  горячего чайку. Почти без заварки. И без сахара. Не глядя друг другу в глаза. Поставили кружки с недопитым чаем в раковину и пошли в комнату.

Они ждали  весь  день.
Сели на диванчик, продавленный до основания. Он покряхтел, встал,  на полусогнутых  ногах   прошаркал  в спальню, вернулся — принёс две подушки,  одну себе, вторую ей. Подложил под спину, чтобы было удобнее.
За окном стемнело.  Но свет не включали, чтобы  не нарушить идиллию восприятия  прошлого,  которое упрямо витало по комнате.  У каждого были свои воспоминания, свои думы. Но были они об одном. Они ждали.
Они ждали.  Ведь сегодня была годовщина их свадьбы.  Сорок пять. И дети обещали, что будут. Обещали еще месяц назад.
 
-А ты им звонила?
-А ты?
- Я надеялся на тебя. Думал, что ты напомнила…
Они замолчали.
Долго сидели молча в темноте.

Неожиданно в окно крупно застучал шустрый дождь. Прогремел гром. Яркая молния осветила дерево, которое билось в стекло широкими лапами веток, как будто хотело их пожалеть.

Они ждали весь день.
И с этой секунды ждать перестали…