Великому Бунину. Вольная песня

    Я сбежал с крыльца, ушёл в сад,
долго ходил  по  его  нагим,  светлым  и тёплым  аллеям и был этому так рад:      
пели зяблики,  желтела  нежно и  весело опушившаяся  акация, зеленели травы,
сладко  и больно  умилял  душу  запах  земли,  молодой  травы, 
однообразно, важно и торжествующе, не нарушая кроткой тишины сада, орали грачи вдали – на низах, на  старых берёзах, где была ограда –
там, где в оливковый весенний дымок
сливалась  ещё голая ивовая поросль, что переходила на опушку в лесок.
   Почему-то  вдруг вспомнилось  начало "Вильгельма Телля"  –
я  перед  тем  всё читал Шиллера – покоя для: 
горы,  озеро,  плывёт и  поёт рыбак  ...  И в душе моей
вдруг зазвучала какая-то несказанно сладкая, радостная, вольная песня гор, рек, лесов, полей
каких-то далёких, несказанно счастливых стран Земли моей!
––––––– 
 
Иван Бунин. Жизнь Арсеньева.
КНИГА ВТОРАЯ. (Отрывок.)
XIX
Я сбежал с крыльца, ушел в сад,  долго ходил  по  его  нагим,  светлым  и теплым  аллеям...      Пели зяблики,  желтела  нежно и  весело опушившаяся  акация,  сладко  и больно  умилял  душу  запах  земли,  молодой  травы,  однообразно,  важно  и торжествующе, не нарушая кроткой тишины сада, орали грачи вдали на низах, на  старых березах, там,  где в  оливковый  весенний  дымок сливалась  еще голая ивовая поросль...
   Почему-то  вдруг вспомнилось  начало "Вильгельма Телля",  – я  перед  тем  все читал Шиллера:  горы,  озеро,  плывет и  поет рыбак...  И в  душе  моей   вдруг  зазвучала  какая-то  несказанно   сладкая, радостная, вольная песня каких-то далеких, несказанно счастливых стран...