Уильям Шекспир. Сонеты, 1609

Уильям Шекспир

СОНЕТЫ

Единственному вдохновителю
этих нижеследующих Сонетов.
М-ру W.H. Все счастье.
И ту вечность,
Обещанную
Нашим нетленным поэтом.
 
С пожеланием
Исполнения всех желаний.

Предприниматель,
Издающий
в свет.

T.T

1
Мы вечности желаем Красоте,
Редчайшей Розе умереть не дам,–
Равно бутон бутоном на кусте,
Цветеньем освежает память нам.
Но нежный раб своих небесных глаз,
Их свет питаешь лишь самим собой,
В великолепном сладостном сейчас
От прелести свежеет мир земной.
Себе же враг, своей весны герольд,
Ты поединок украшаешь Сам,
Одновременно нищий и король,
И Жертва и Палач, - вот чудеса!
    Будь милосерден! Прожигая пыл
    Становишься добычею Могил.

2
Так сорок Зим пройдут и их Мороз,
Поля любви избороздят ветра,
И станет белым шелк волос,
И пламя вечное угасает в раз, —
То люди спросят: Где же Красота,
Подумаешь: что мы оставим здесь,
Постыдной Ложью было бы сказать:
Укроет мир безумный от людей.
Какой отрадой было бы тогда
Презрев расчет часов и ход минут…
Достойнее ответ - молчат уста,
Ты будущее зришь в зерцале мутн!
    И верится - окупится слихва
    Наследником потери, мнит молва.

3
Смотря в окно, мне опиши мечту,
Хочу увидеть отраженный Лик,
И, обретя его черты, сочту,
Оригинал не превзошел Двойник.
А где она, что без щедрот,
Все прелести сведет с тоски?
И где же тот благословенный грот,
Что ты займешь, свою гордыню кинь.
Ты дорог взглядом матушки своей,
Наследника позволь сравнить с тобой
И уноситься в золотой Апрель,
Очами лет узрев двойник живой.
    Но не оставив память про себя,
    Ты, одинок собою не скупя.

4
Милее расточитель, мот Скупой,
Владелец ты уже сердец и дум.
Всех обладаньем зримо удостой
В пределах щедро выделенных сумм.
Мой простодушно-добрый ростовщик,
От этой сделки где же твой доход?
Вся эта роскошь ненадежный щит,
Не выгадать тебе, наоборот.
Когда велит, увы, природы зов
В дорогу, поспешая, уезжать,
Вернуть свой долг ты будешь ли готов,
За наслажденья что тогда отдать?
    Без пользы красота - могильный тлен,
    И образ твой не более чем тень.

5
То время, что изящною рукой
Тобой играет, привлекая взор,
Пересыщаясь красотой такой,
Тираном грозным станет с этих пор.
Часы занятью нежному отдав,
Похитив взоров восхищенный сонм,
Ты сильных мира усмиряешь нрав,
Но самому готовишь зимний сон.
Когда в эфире летний аромат
Вдруг невзначай прольется из стека,
Ты не докажешь, прав иль виноват,
И это значит память истекла.
    Но верю я, что эти сотни вьюг,
    Благоуханье разнесут вокруг.

6
Протянет руку властная зима
Сияющее лето погубить,
Что в хрустале упрятала сама, -
Ты сделай выбор - счастье пригубить.
И наконец, приняв свои права,
Сам-десять, обретая в десять раз
Ты сохранишь, не потеряв едва,
Что так желанно, счастливо сейчас.
И в десять раз свободней от забот,
В дести тебя и отражений десть,
Не покусится Смерть на твой Доход,
Его владельцу предоставив весь.
    Ты столь прекрасен, сколько и упрям,
    Не отдавай же Красоты червям!

7
ХЕЙ! Так Восток являет свет
Златой главы для неких, кто глазел.
И будет подан - новость на обед,
Как на витрину экспонат в музей.
Ступив одной ногою на Олимп,
Еще до полдня в силе и красе,
Еще восторга пожиная хрип,
Тот всадник золотой приятен всем.
Когда же вниз с сияющих вершин,
Достигни апогея, и назад,
Стремя идёшь во мрак ночных глубин,
То будет осуждать тот самый взгляд.
    Опасно быть у славы на очах,
    Пока тобой наследник не зачат.

8
Сам музыка для слуха, почему
Напевы сладкие невмоготу?
И прелести их у твоей в плену,
Но только сердит говор Партитур.
Когда нот стройных брачные ряды
Вдруг оскорбят твой утонченный слух,
Прости им, что их радостные рты
Смеют судить твой одинокий Дух.
Обручены в согласье и любви,
С любовью обнимается семья
Симфонией друг с другом визави,
Нот языком сказать тебе хотя:
    В бессловной песне вместе одим,
    А ты всегда в своей красе один.

9
В глазах сиротства слезы угадал,
Боишься ты и ходишь одинок,
Удел печальный нужен ли когда,
И так из глаз струится слез поток?
О, вечен мир! Походь твои глаза
Закроет смерть туманом ледяным,
С щеки небес покатится слеза,
Весь мир заплачет, тоже вновь Один.
Вдов и сирот стенанья оглася,
Края земли... Нет, не было потерь
И блески славы золотят Власа
Хотя доверия камзол потёрт.
    Уверен, более позора в жизни нет,
    Так не любить в душе весь мир и свет.

10
Вот стыд! опять пугаешься любви,
Хотя, небрежный, многими любим.
Клянусь, теперь любого назови
И сгубишь равнодушием своим.
А для тебя все ненависть и тлен,
Ты навредить желаешь сам себе,
Но им пришла пора найти взамен,
Чертог, где ты пируешь в синеве.
О, полно же, я твой, и думы прочь!
Будь мил и добр, каким пришел на свет.
Собой любуйся, только не порочь,
Жестокой ненависти места нет.
    Создал двойник, отрада не нежна ль,
    И красота вновь оживет меж нас.

11
Так быстро убывать и возрастать,
Налиться свежей кровью молодой,
Когда своим зовут твои уста,
Что стало ныне связано с тобой.
Вслед мудрости, любви и красоты -
Восторг, победа, счастье и успех.
Мир жаждет это, все решаешь ты.
Они и зло, и тлен, и мрак, и грех!
Взгляни, кому Природа не слуга,
Плебеи недостойные умрут,
Кого рожденье вынудит солгать.
Столетья грёзы браз понесут,
    Копируя тебя для целей сих,
    Которые рисует этот стих.

12
Когда в томленье гляну на часы,
Следя, как день съедает ночи ржа,
Когда разнежен похотью и сыт,
Мне кудри соболиные снежат.
На мягких листьях отблесками рябь,
В тени которых так приятно ждать,
Седой прибой катит за прядью прядь,
Не буду также петь, мечтать, желать…
Но ты без дел среди времен бродя,
Как время, унося с собой века,
Все умертвишь на высоте дождя,
Предаст забвенью — вечности река.
    И ни одна жестокая стрела
    Меня еще с пути не отвела.

13
С собою совладать! о, кто бы смог,
Сам для себя - не дольше, чем живешь,
Когда о смерти мысль торопит Бог,
Ты в одиночестве, старик, живешь.
Когда соблазн в оплату красотой
Преображеньем волшебства храня,
Когда пустой уже проигран бой,
Сладчайший образ копией менять.
Рисует роскошь Голубая Кровь,
С кого создать пленительный Портрет.
Кого подарит драгоценный кров,
Сберечь от неги хрупкий, краткий цвет?
    Благоразумье! Только довод мал,
    С тобой я им вовеки не страдал.

14
Пусть звездных карт читать я не могу,
Бед предсказаньем не рискну блеснуть,
Удачу другу или смерть врагу.
И все же звезд я понимаю суть.
В своих сужденьях резок или тверд,
Про дождь и град не спрашивай, забудь,
И как живет сейчас Английский Корт.
Мне звезды лишь к тебе укажут Путь.
В тех неизменных звездах я прочту
Всю истину цветущей красоты,
Их знания о мире я предпочту,
Ведь для меня весь мир вмещаешь Ты.
    Тебе смогу судьбу я предсказать:
    Уйдёшь, и мир покинет благодать.

15
Растения, которые в садах
Растут, цветут всего короткий миг
И опадают прямо на глазах -
Про сей спектакль звезд узнаем мы.
Здесь человек, не вечен, как они,
В своем мирке довольство и прирост,
Путь с юности до зрелости за дни
Мы все проходим, этот вывод прост.
Чтоб удержать его безумный бег,
В убранстве предо мной навек застынь,
Тебе уже Упадок Час предрек,
И новой жертвой скоро станешь Ты.
    Я с Временем веду бой за любовь,
    И днем привью, что забирал собой.

16
И все же, разве ты не лучший Путь
Сразить кровавого тирана, Час?
И против разрушенья ссоры вспять
Все обернет надежной рифмой часть?
Теперь твоя удача велика,
И много не засаженных садов
Благословенно милого ростка -
Приятней им гораздо - ждут из слов.
И строки, словно линий жизни ряд.
Час жизни, словно верное перо.
Ни здешних бед, ни тамошних наград,
В глазах людей не остановишь рост.
    Против своей растраты буду тверд
    Ты это жизнь, твой гений, твой же бард.

17
Кто же поверит мне, о пыл Небес
Когда наполнен сладостью отрад
Скорее, стих - гробница, и подчас
И стан и жизнь твою скрыват град.
Когда скажу, пленителен твой нрав,
Нег бесконечность в свежести ланит.
Найдут и, с любопытством прочитав:
"Бард просто лжет, Бог не благоволит.
Так пусть с веками пожелтевший лист,
Помятый, как старик, но все ж правдив,
Заверит, что в правах, как прежде, чист,
Старинным слогом эту песню свив:
    Здесь жив наследник и его Чета
    Свидетель озарения и тайн.

18
Мне стоит с летним днем тебя сравнить,
Но суть твоя приятней и милей.
Рвет ветр ландышь мая, эту нить,
И летний лизинг знает мало дней.
Небесный глаз то все вокруг сожжет,
То небеса скрываются от Нас,
И красота в природе не солжет,
По прихоти в назначенный ей час.
Твое, любимый, Лето без конца,
Владение продлится волшебством.
Пока в строках ты остаешься Царь,
То Смерть свое отложит торжество.
    И сколь живет последний человек,
    Для строк и для тебя продлится Век.


19
В фаворе Время, вырви когти Льва,
Заставь поля перебродить свой хлеб;
Пусть без клыков у тигра голова,
Кровь вечной Феникс выжги, осмелев;
Меняй сезоны в плаванье удач,
Владеешь всем ты, Время-быстроход.
Погоды прелесть, дикий мир иначь,
Но запрещаю наибольший Вред:
О, Час, прелестный лоб не гравируй,
Пером античным линий не черти,
Чей курс успеха верный он, Герой,
по трафарету красоты вести.
    Но сделай худшее, и, старому Урон,
    В стихе любимый будет вечно Юн.

20
Ты божество Моё, в котором Вкруг
Мужской и женской сущности черты.
Но ты живешь без Фальши, добрый Друг.
И жизнь моя, и страсть моя — все Ты.
Ты, взором жгя, сердца нам озари
И совершенный обликом Своим
Мужские взгляды, души дам сорви,
Как будто все тебе принадлежим.
Природа неги женщины творя,
Вдруг, соблазнилась обликом Твоим,
Мужскою статью щедро наградя,
Сккпа на титул, милый Аноним.
    Раз ты для женщин создан, осенён,
    То мне твоя Любовь, им жажды Стон.

21
Но не таков я, чтоб этот глад
Приукрашал достоинства и слог,
И Музу научал нещадно лгать
Сокровищ неба, ожерелье строк.
И строить гордых комплиментов гор,
Призвав луну в ответ и грохот волн,
Цветок апрелей, воздух, огонь горн
Изыск чудес надежды, что мир полн.
О нет, позволь мне с истиной в любви
Правдиво о любви своей сказать.
Как о ребенке, зная слова три,
Расскажет нежно любящая мать.
    Я с блеском звезд твою сравнить красу
    Не стану — не на торг тебя несу!

22
Все зеркала бессильны надо Мной,
Пока дням Юности своей не знаешь счет.
Когда ж исчертит время образ скрой,
Тогда моих дней Смерть начнет подсчет.
Вся красота, и стансы  что ты спел
Отныне сердцу служат Моему,
Ведь ты в своей груди его задел,
Как я твое. Ответь же, Почему
Тебя я старше должен быть? Любовь,
Храни себя, и также буду я,
Не для себя, а для тебя Таков,
В своей груди бесценный дар будя.
    Когда в моем умолкнет сердца дрожь,
    Себе свое обратно не вернешь.

23
Безмолвствую, забывший роль Актер,
Иль в гневе потерявший речи дар,
В моей груди, похоже всякий вздор,
Изнемогая, не унять пожар.
Доверья устрашаться привыкать
Забыл, как следует отдать поклон,
Пусть эти строки вспомнятся опять —
Ведь в них я ставлю жизнь на кон.
Призыв любви, награды торжество,
Стук сердца, трепет милых строк
Твоей любезной речи колдовство…
О пусть все это выразит мой слог.
     О, все, что я не смог сказать в словах,
     Прочтешь меж строк, касаясь их едва.

24
Глаза мои запечатлели миг
Твоей красы и обрамили в плоть.
И в этом смысл творческий достиг
Художник и изысканный Эрот.
Твой образ милый увлечен в постель.
Кто пожелает зреть оригинал,
То лавка-грудь закрыта для гостей,
И окон-взглядов наших тёмен зал.
Теперь для них - уловка, не Игра
Глаза в глаза - друг друга встретить Рад
При свете солнца с самого утра,
До темноты, где бесполезен Взгляд.
    Прибежище друг в друге находя,
    Со мною оставаться не хотят.

25
Пусть те, кого фортуна обняла,
Гордятся обожанием толпы.
А я? Живу один вдали от ласк.
Совсем, когда триумфы не милы.
Взгляд принцев жадно ловит Фаворит,
Под солнцем их сжигает лепестки.
А мне в саду хватает Маргарит,
И при Дворе мне дурно от тоски.
Тот воин бился в тысяче боёв —
Умрет забытый, старый и больной.
Мне никогда не видеть забытьё,
Пока ты будешь предан мне и Мой.
    Заполнен счастьем этим я Одним —
    Люблю тебя я и в ответ любим.

26
Владеешь ты моей любовью, Лорд,
А я твоей любви отнюдь служу.
И я пишу тебе, перо в апорт,
Послания, и рыцарством горжусь.
Не для того, чтоб славить века пыл,
А как великий и прекрасный долг.
Бесстрашно обнажив я ум, застыл.
И вот раскрыт, распахнут, пуст и гол.
В надежде, что счастливая звезда
Взгляд на меня свой обратит с Небес,
И милость обретя твою тогда,
Я для любви найду наряд Принцесс.
    А до тех пор я, право, я не посмел
    К тебе явиться вдалеке от Дел.

27
От дел дневных задумав отдохнуть,
Ложусь в постель, устав в пыли дорог.
Но тут мой разум, устремляясь в Путь,
Мне бередит успокоенье ног.
В какую б даль меня не занесло,
Опять к тебе я многократно, Мысль,
Как только солнце ясное зашло,
На этот путь себя обратно высл.
И Сон нейдет, глаз не могу сомкнуть,
Слепого взгляд вперив во Тьме ночи,
Твой облик вижу. Где же тут уснуть,
Когда тобою брежу, стих молчит!
    И без тебя мне не найти покой
    Ни светлым днем, ни темнотой покой.

28
Как возвратить утерянный Союз
И долгожданный отдых обрести?
Без твоего участья остаюсь -
Мне день и ночь концами не свести.
Те два, враждуя, выгоду нашли:
Против меня вдвоем ведут войну —
Делами день давит, тяжелый шлейф,
Томленье ночи мыслей кутерьму.
Скажу я дню, что ты мне ярче льстишь —
Завистливая ночь меня гнетет.
Плутовке заявлю: и не зовёшь —
День вовсе мне покоя не дает…
    И горько мне, что ночь за днем гоня,
    Все больше удаляюсь от Огня.

29
В раздоре и с судьбою, и с людьми
В поэзию затворником прижил,
Глухому Небу издеваясь Мил
И горькую глотаю, что есть жил.
Желаю я, чтоб луч святых надежд
Почаще озарял мой мрачный Путь,
Жалею, что в искусстве бил невежд,
И что не всех наук постиг я Суть…
Но только мысль тебя коснется вкрай,
Мгновенно из кромешной темноты
Она, ликуя, вознесется в рай —
Меня от тяжких дум спасаешь Ты.
    Лишь памятуя о твоей любовь,
    Я счастлив больше, чем Король собой.

30
Когда на встречу тихих ясных Дум
Я приглашаю память прошлых дел,
То вспоминаю, как о многое с трудом,
Грущу о том, как мало я успел.
Грущу, и влага постепенно жжет
Глаза, так непривыкшие к слезам.
Минувшем сожаленье гнетёт,
Скорбь по ушедшим от меня Друзьям.
Печалит вновь — прошедшая Печаль.
С покорностью веду я скорбный Счет
Своим годам, что не родят плодов,
Страданьям, на которые везет.
    Но вспомню о тебе, мой Друг, 
    Меня Печаль моя покинет вдруг.

31
В твоей груди нашел приют сердец
Кого любил я прежде, пряча страсть,
С которыми бы встретил свой конец,
Но потерял, увы, что за напасть.
Как много слез, священных для меня,
Та истая любовь хранит сей день…
Но возродился, и теперь маня,
Отдам тебе. Ты к ним Себя воздень.
Вся их любовь в твоей поселена,
Возлюбленные, множество примет
В тебе собрала бережно и нам,
Их возвращается любви послед.
    Их лица все слились с лицом Твоим,
    Я отдаю себя Тебе... и Им.

32
Переживешь тот благодатный День,
По Смерти, что меня покроет пепл
И превратит в бесчувственную тень,
Благослови мой стих, хоть взгяд твой бегл.
Сравни творение умершей любви
И новомоден современный стиль,
И, хоть оно бледнее, — сохрани
Ради моей любви не брось в Утиль.
И молви: Если бы мой милый Друг
Был жив еще, то всех поэтов перл
Плоды его труда затмили круг,
Бессмертные, он создал бы шедевр.
    Но умер он и не воскреснет вновь.
    Ценю я их за стиль, его - любовь.

33
Как часто виделось мне — утра блеск
Стекает золотом ручьев с вершин,
И поцелуев сыплет арабеск
В густую зелень сумрачных долин.
И вдруг испортив Непорочный Лик
Тех утренних божественных Небес,
Словно конец Творения возник,
Шли облака и бурей бредил лес.
Вот так любимый, словно Солнца луч
Желанный, в моем мире одинок
Блеснул, на миг явившись из-за туч,
И снова скрылся - сумрачно глубок.
    Но нет, винить тебя за это нету Сил,
    С тобой на Солнце пятна - Неба синь.

34
Но все ж, зачем так пылко клялся ты,
Что Солнце от меня не скроет лик,
Зачем позволил на моем пути
Явиться грозных туч рядам, Велик?
Неужто редкий, долгожданный блеск
Зажжет залитое дождем лицо?
Зачем бальзам, когда погиб бурлеск
С уверенностью в лекаре певцом?
Твой стыд не умалит мою Печаль,
Раскаянье не возместит потерь,
И сожаленье утешит едва ли,
Когда обиды жадный гложет Зверь!..
    Но ах! и слез твоих бесценных дождь
    Мгновенно искупленья счастье, что ж!

35
Нет! Умоляю, позабудь печаль!
Есть острия на гладком стебле роз,
В луне — ущербность, солнцу - пятна, жаль,
И муравья в бутоне видишь пользь.
Все не безгрешны, даже я сейчас,
Твое с усердьем алиби кроя,
Себя растляю, счастлив всякий раз
Простить тебе, обманом напоя.
Я как продажный лживый Адвокат
Для чувственности оправданье скор
Готов состряпать, сам тому не Рад…
Любовь и ненависть вступают в спор.
    Мой милый вор, хотя ты вызвал боль,
    Но я, увы, сообщник твой, неволь.

36
А посему, позволь признаться мне —
Нас расстояние пожрёт с тобой.
Хотя за то, поверь, и в страшном сне
По доброй воле я вступил бы в бой.
Но я хочу, чтоб тяжкий весь Позор
Достался только одному из Нас,
Из нас двоих ты чтобы с этих пор
Для всех вокруг нетронут, значит спас.
Пусть в нашей жизни общая любовь,
Но зло я не намерен разделить.
К тебе не подойду, завидев вновь.
Ты сделай то же - чувство будет жить.
    Люблю тебя безмерно! Ты мой весь.
    Мои — твое бесчестие и Честь.

37
Как изнуренный жизнею Отец
На Юношу взирает умилён,
Так я, неся ударов злых Венец,
В тебе нашел Покой и вот влюблён.
От доблестей прославленных своих —
Рожденья и достатка перечёт,
Столь бесподобен ты, что возле них
Я становлюсь силен и знатен, вот.
И если даже тени сущих тех 
Довольно изобилье ощутить,
Позволь с тобою разделить весь Грех
И частью твоей вечной Славы быть.
    Я, видя лучшее, тебе его желал.
    Найдя его в тебе, я обретал.

38
Зачем искать для Музы сотни тем,
Пока в стихе твоём дыханьем жив? —
Вот сладкий довод, и ты им задел
Любителей вульгарных Од и жнив?
О да, конечно! Если что-то хоть
Во мне достойное перед тобой,
Себя благодари. Смеются пусть,
Что каждый стих Тобою полон мой.
Способен ты поднять успешней Муз
Того, кто зов к тебе свой обратил,
И обессмертит Сих умов союз
На зависть всем, кто с рифмою дружил.
   Когда мой скудный Стих для них пригоркл,
   Меня осудят, ты Собою горд.

39
Достать Манер, чтобы воспеть тебя,
Ты лучшее - моя туманна суть.
Как оценить мне самого себя?
Хоть двое нас — одним союзом будь.
Но ненадолго дай разъединить
Любовь, она в единстве так ценна,
Чтобы в разлуке мог я повторить
Тебе тебя стихом своим до дна.
Ведь до сих пор я не подозревал,
Как много радости среди разлук,
Когда тебя, забывшись, воспевал
И торопил мгновенья - сладость мук.
    О, так ответь, разлука, как мне быть,
    Чтоб утолить, как нас разъединить?

40
Возьми же все, да, все, что я Люблю,
И разве будет больше, чем имел?
Но истинно одну любовь дарю,
И ею ты давно уже владел.
Любимый мой, судить я не берусь,
Моей любовью пользуешься смел.
Но порицаю своевольный Вкус,
Ты обмануть себя всё же не сумел.
Прощаю я, мой нежный, милый Вор,
Хотя забрал, что было у Меня,
И боль потери мучит до сих пор,
Несправедливо сердце не меняй.
    В тебе порок покажется Добро.
    Скорей убьешь, моё перо не врёт.

41
Те вольности прелестные подчас
Меня, увы, из сердца вытеснят.
Что ж, ты Красив и Молод. Всякий раз
Настойчиво соблазн: кто виноват.
Как благородство не завоевать,
А красоты так домогаться всласть.
Где женщина дает о страсти знать,
Мужчина разве потеряет Власть?
О, горе мне, занять мои Сады
Торопятся, и в том моей вины
Безудержной весны цветенья дым.
И дважды согрешив, удивлены:
    Ты красотою соблазнил её
    И дважды сердце обманул Моё.

42
Она твоя, но не об этом речь.
И наконец пред мной закрыли Дверь.
Что ты ее — вот моя гречь,
И вместе с ней несу тобой потерь.
Любовники, предавшие меня,
Не бойтесь, я на это не сержусь.
Её завидев, пророню - Родня
Меня - тебя желая, сгонит, пусть.
Нашли друг друга — потерял двоих.
И лжи двойной несу теперь я Крест.
Лишился я, но получил Ты стих,
Тогда женись, пока не надоест!
    Смеюсь: в стихе, когда со мной един,
    Твоих работ я созерцаю Див!

43
Смежая очи — лучше вижу я.
Нестоящих средь дня не замечал,
Зато во сне я вновь возле тебя,
Тоскливый мрак приносит мглы причал.
О ты, чья тень творенье озарит,
Как можешь Тенью счастье даровать,
Хоть ясный День сияньем манит,
Тьму с глаз незрячих Тьмою изгонять?
Признаюсь все же: счастья не отдам
Тебя мне Днем воочию узреть,
Когда лишь тенью в одночасье сам
Ты можешь сон с сомкнутых глаз стереть!
    День без тебя покрыт ночною тьмой.
    А ночь светла, как день, пока ты Мой.

44
Хочу, чтоб плоть соединяла мысль,
Субстанций грубых тягой превзойден,
Умом пронзив пространство, дали-высь,
С тобою от тебя удалён.
Не важно, где пред этим обрелся,
Преодолев и земли и моря,
С тобою я немедля собрался,
Ни слова между нас не говоря.
Но я не мысль, по мере той пока,
Увы, увы! мне прыгнуть не дано
Туда где ты. В эфир и Дверь в замках,
Что в грубых элементах создано.
    В страданьях трачу время упустив,
    Поэтому нелепый мой мотив.

45
Но все ж не только из Земли и Влаг
Я, грешный, Божьей милостью творён.
Во мне огонь желанья и отваг,
Их разжигает буйной мысои тон.
Огонь и воздух — мысль и жельба —
Всегда с тобой без устали в поход.
Они вся жизнь моя, и вдруг пальба.
Всё Меланхолья, и леченье Вод,
Покуда быстрых вестников Ответ
Мне от тебя Гонец не передаст
Твоей любви, — и снова горя нет,
И снова Горе радости воздаст.
    Но вот через мгновенье счастья нет, —
    К тебе я возвращаюсь, Серцеед.

46
На твой портрет взираю тих,
Невольно жаркий спор затеет слог
В жестокую войну вступает стих:
Глаза и сердце ищут Аналог.
Мне сердце говорит - Его святынь,
Бесценный клад, упрятанный от всех.
Глаза уверят с клятвами святых:
Лишь им по силам подарить Твой Свет.
Но разум как Третейского судью
Я на арену действий призывал,
Чтоб разграничил красоту твою,
Меж спорщиками зрея мой провал.
    Вердикт таков: глазами зрею Лик,
    А сердцу — дар любви шлёт напрямик.

47
С тех пор глаза и сердце не враги
Для сих взаимовыгодных услуг.
Объединяют в такт Свои шаги,
Чтоб быть всегда с тобой мог я друг,
Где взор страдает в голод заморя,
Тебя не видя много долгих дней,
Любовь в сердцах, не отступает зря,
Его питает памятью своей.
А если сердце горько пьёт тоску,
Глаза его на пир к себе зовут.
И находя отраду между скук
Лелею твой портрет, хранимый Тут.
    Так ты со мною, отправляя вдаль
    Мою надежду и мою печаль.

48
Заботливо, в дорогу собрались,
Безделицы я запер на замки,
От рук чужих уберегаю лист,
Смотри, как Их потуги велики!
А ведь тебя не укрывал в тайник,
Моя отрада, днеевность и шаль,
Что доказательств быть ценней двойных,
В своей груди не запер я. А жаль!
Ты в сердце этом вольная дана.
Тебя похитить может всякий взор.
Любовный плен свободная страна,
Коль удовольствия поманит вздор.
    Твой взор, сулящий тысячи наград,
    Который и Святой украсть бы рад.

49
Когда наступит день (коль он придет),
Мои изъяны осознаешь ты.
Любовь твоя предъявит веры счет
За то, что тешил я свои мечты.
Мимо меня пройдешь, не озаришь,
И взглядом солнечным однажды повстречав.
И друга, прежде милого, Париж,
Для всех ты равнодушия участь.
Когда случится это, буду я
К ответу справедливому готов.
Тебе воздвигну памятник, Семья
За делом Сим святым немногослов.
    Меня покинуть — тысячи причин.
    Со мной остаться довод лишь Один.

50
Так тяжело, что покидать пора!
Комфорт и отдых лишь усугубят
Моих страданий горечь, говоря,
Что эти дали нас разъединят.
Тоску мою почувствовав личуть,
Мой конь усталый замедляет шаг.
Он знает, как невыносимо жуть
Меня разлуки угнетает мрак.
Когда жестокий гнев кровавых шпор
Коня измученный пронзает бок,
То стон тяжелый жалобный укор
Мне сердце ранит больно, как клинок.
    Напоминает, оглашая даль:
    Вся радость в прошлом, впереди — Печаль.

51
Любовь моя способна извинить
Медлительность несчастного Коня
Зачем же ему мчаться во всю прыть,
Когда свиданье с Тобой не ждёт меня?
О, если б ждал меня ты! Никогда
Прощенья моего конь не найдёт,
И даже если б ветром стал тогда,
Он за моим желаньем быстроход.
Любая б скорость медленной была,
Своим хлыстом я изстегал бы ветр.
Не плоть устав, любовь меня б несла,
Что совершенней нет и жто свет.
    Любовь тебя прощает, бедный конь,
    Дели со мной страдания огонь.

52
Я как богач, чей сокровенный Ключ
Его приводит к тайному ларцу.
Лишь изредка, хотя соблазн могуч,
Ларец вскрывает он, с хвалой Творцу.
И этим наслажденье изыскав,
Когда сокровища наедине с собой,
Алмазы, злато, бронза, жемчуга
Перебирает трепетной рукой.
В моей груди тебя скрывает Час,
Как драгоценный праздничный наряд,
Чтобы в благословенное сейчас
Я дверь заветную открыть был горд и рад.
    И ты даруешь снова вольно, нег
    В любви триумф, в желании побег.

53
О, в чем твоей прелестной сути Суть,
Тех черт любви, что собрались в окин?
Способных красой при всех блеснуть,
Пленительно собою не покинь.
Я Адониса написал с мечты —
Он заблистал, завистлив Аполлон.
Когда Еленой наряжу черты —
Для греков станешь новый Эталон.
Вся красота их тень твоей волшбы,
Их колдовство очей - твой вид один,
Не будь тебя, к чему на Свете быть.
Кичаться люди Пешкой не ходи.
    Тебе подобных нет! Поклялся в том.
    Для любящего ты один Кругом.

54
О, как же бесподобна Красота,
Украшенная Верностью любви!
Она как Роза с пышного куста,
Вокруг прельщает алый кокон свив.
Простой шиповник — младший брат Царей
И столь же нежен будет, и румян,
И ароматен, сладок, как Елей.
Но есть в его достоинствах изъян.
Эгоистичный, только для себя
В безвестности, глуши один цветёт,
Не жертвуя, не плача, не любя.
Бесследно, быстротечно отживёт.
    Пускай смерть Розы - вечности парфюм,
    Но верность станет юность, Гамаюн.

55
Мой стих сравняет славою своей
Родосский мрамор, бронзы Пьедестал
И племя венценосных королей
Переживя во что бы тот ни стал.
От войн ужасных статуи падут
И будут в прах растерты Эллохим,
Но и сам Марс и пламя не сотрут
Живую память словом Аноним.
Ты сквозь вражду и зло, родня чудес,
Пройдешь с улыбкой. Увидав тебя,
Потомки склонят головы отвес,
Слогом горды, любовью ты объят.
    И пусть сейчас тебя низвергнул суд,
    Каскады строк отраду принесут.

56
Любовь моя, восстань, возобновясь!
Как аппетит, ты вечно несытна.
Уже блаженством вдоволь напоясь,
Его ты снова требуешь до дна.
Но ты, любовь, должна такою быть,
Иначе это имя где нашла.
Твой голод разве можно утолить.
И лишь страдальца немощна мошна.
И пусть печаль разлуки разлила
Моря потерь меж обрученных вновь,
Любовь возможность редкую дала
Встречать ее восход у берегов.
   По сим благословенна будь, Зима.
   Желанней трижды Лета милый Май..

57
Я раб любви, хочу и подчинюсь
Твоим желаньям каждый день и час.
Время ничто, саму Поэзий грусть
Отрину с жизнью, ты отдашь приказ.
Я упрекнуть ни в чем тебя не смел,
Мой нежный друг, ты приказал мне ждать.
В разлуке изнывая я бледнел,
Переставая каждый час считать.
Ревнивых дум к себе не допускал,
Им запрещаю следовать туда,
Где ты блаженство создаёшь накал,
Сказать мечтаю - вместе навсегда.
    Раздал обет, глупа любовь, раз я
    Господства опрометчиво сразя.

58
То божество, что сделало меня
Твоим рабом, мне ставит Шест.
И в мыслях гневных слепо воспенять
Все сколь способен, чувство надоест
Вассалу, остается только мнить
Момент возврата сладостных свобод.
Позволь же тем терпение напить
В моей тоске, теряя год за год.
Ты все решил, твой отчий нрав суров.
И временем считаются года.
Ты до конца дошел, и этих слов
Не знать Родне по крови никогда.
    Прав иль не прав, но смиренно жду.
    Коль это в радость, буду жить в Аду.

59
Ужель невежды новым назовут
Изобретенье, позабыто впредь.
И мы в страданиях рождаем тут,
Сокровища слагая под запрет.
А что, минувшее пронзив умом,
Пятьсот хотя бы солнечных дрог
Преодолеть бы, и с тобою днём
Поставить мтрой древнейших строк.
Я посмотрю, что Старый скажет мир
Об облике — гармоний воробьё,
Кто выиграет в состязанье лир,
Иль ни один не обретет адьё?
    Уверен, что античности поэт
    Не очертил стихами облик эт.

60
О берег каменистый и пустой
Прибой морской неспешно шлёт удар.
Одна волна сменяется другой,
И та навеки - след потери Пар.
Минуты наши так к Концу текут,
Тесня друг друг упрямой чередой.
Рождаемся мы, зреем, и уж тут
Нас гонит Время к яме гробовой.
Так быстро сушит юности побег
И карту странствий чертит нам на лбу,
И жаден на Любовь её набег,
И достается все его серпу.
    Но верю, от карающей руки
    Тебя спасет Копье — мои стихи.

61
Твоя ли воля, власть не призовёт
В томленье жадном веки мне сомкнуть?
Желанье ль, похоть дрему оборвёт,
И смерти Тень мне не дает уснуть?
И твой ли это Дух, его вдали,
Ты шлешь ко мне за мною наблюдать,
Иль это ревность входит в дом любви,
Мои позор и промахи считать?
Любовь сильна, увы, но не на столько.
Своей любовью ныне побежден,
Тебя зову я ночью в стоне громком.
И это он мой прогоняет сон.
    Но знаю, вдалеке и ты не спишь,
    С другими рядом обо мне грустишь.

62
Бываю очень я самовлюблён
Ценя себя безмерно высоко.
Иль это грех, велик его полон
Моей душою овладел легко.
И мнится только - телом и лицом,
Умом рассудком, виденьем никто
Мне не чета, обижу подлецом
Любви неутишительный итог.
И вдруг в зерцале гладком мне укор,
Как горестями внешне иссечен,
Следы я времени читаю - почерк скор,
И нахожу, что жалок и смешон.
    Присвоив снова красоту твою,
    Самодовольный, я тобой творю.

63
Нельзя, как я, чтоб был таким же ты
Летами жажды долгой иссечен.
Морщины, думы, скрадшие черты,
И с кровью хладной. Словно обречен
Идет рассвет навстречу темной мглы.
Та красота, которой ты — король,
Иссякнет скоро рукоделье глин,
Весну свою беря на век с собой.
В ответ ножам, что мечут в нас года
Оборонительно я выстрою обвод.
Однажды те сотрут нас без следа,
Не ведая грядущего Свобод.
    Любовь к тебе в строках моих видна,
    Пусть всё умрёт - в них царствует Весна.

64
Я Видел века Гордость и краса
Погибли под жестокою Рукой.
Уничтожение проще, чем рассад?
Чем башни и дворцы сравнять с землёй.
Я видел, как голодный Океан
Богатства суши жадно поедал.
Но иногда земля всей мощью стран
Опустошит Его Владений даль.
И как врагу сдавались короли,
И их точил червь внутренней вражды.
Напрочить наслажденье Неролли,
Придет момент, когда погибнешь - жди.
    Я плачу. Эти мысли словно Смерть.
    Нет выбора, потери не стереть.

65
Смертельны: камень, бронза и моря
Никто не в силах противостоять
Закону бренности, и чем борясь
Цветку Любви от смерти устоять?
О, как ему дыханьем летним мед
Красы от жара смерти уберечь
В веках жестокосердие народ
Способен даже скалы в пепел жечь?
Уж Время безразличное само
Свое творенье смертью поразит!
Не задержать толпы и на помост
Палач решает жертву, черень зрит?
    Никто! Но, верю, что бывают чудеса,
    И чернь чернил любви рисует Сад.

66
Устав, в строках о Смерти грежу я,
Узрев, что тот, кто Доблестен, убит,
И в роскоши одежд Вражду тая,
И веру в Бога в ранах и крови,
И честь души, забытую в Бою,
И наслажденье слову изменять,
И Власть, пятная скользи колею,
И силу Божью в тленье без Огня,
И вкусов раболепье мотовства,
И самомненье властных Дураков,
И гибель в смехе словно от поста,
И послушанье в страхе от оков, -
    Смертельно! в этой смерти забытьё.
    Сильнее, чем Желание моё?

67
Как получилось, что еще ты жив,
Когда вокруг один отравы смрад,
И грех мирской, тебя заворажив, -
В темнице обладаемых услад?
Зачем любовью скрашиваешь мрак,
Когда крадут дыхание моё,
И розы с щек любви срывают, врак,
Себе самим жестоки, вороньё?
Ты жив еще когда вся жизнь пуста,
И, нищая, она уже не кровь,
Льет в вены, и наложенный устав:
Она банкрот - а ты заложник вновь.
    Тебя она хранит, добром хвалясь,
    В лихие дни - оплот святая связь.

68
Мы жители давно минувших лет,
Когда творенья ласковой земли,
Чей Гений оставлял открытьев след,
Как яркие цветы, в полях росли.
Но появился незаконный цех
Решив присвоить нашу красоту,
Срезают локон злат, крадут утех,
Когда свои не вьются, не растут.
Тебе не нужно Мертвых украшать,
Ты, словно бог античности святой
Чужим цветеньем перси наряжай.
Всегда останься просто сам собой.
    Собой в Природе пустошь заполняй,
    Искусство превосходнее меня.

69
Та часть тебя, которая видна,
Моя обитель мыслимых красот,
И твоему врагу подчас Ясна
Моя литония, об этом он не лжёт,
Но почему же мнимо восхваля,
Все те, кто так правдиво этим льстят,
Недомённо опускают взгяд,
Готовы отобрать слова назад?
Покорные могуществу ума,
Они догадки строют по уму.
Что кажутся сомнительны весьма,
Итоги и не мне уж одному.
    Приход не так приятен, как твой вид —
    Но на виду у всех ты знаменит.

70
Презрению и силой не задеть,
Кой завистью заносчив идеал.
И клеветы не настоялось здесь
Хоть дики слухи режут наповал.
Безукоризнен словно Ангел будь,
Им все равны отпетые пари
За сладость червь терзает плоду грудь,
Там прелесть предрассветная порыв.
За молодость уловки миновать
Не соблазнившись этим барахлом,
И там зовётся Агнец Минотавр
Где пробираться нужно напролом.
    Ах, если б в дерзости не преуспел,
    Сердцами, как монарх, один владел.

71
Не дольше звона мрачного по мне
Оплакивай мой милый друг,
Ведь этот мир давно живет во тьме
Не лучше обитателей досуг.
Читая эти строки, образ мой
Не вспоминай в дали даритель зоркий
Что не хочу, чтоб жгучею слезой
Лицо твое горело в муках горьких,
Когда терзания не восполнимы.
И если эти губы прах замкнет,
Не повторяй мое ты даже имя,
Твоя любовь со мной Одним цветёт.
    Но признаю ты одарил сполна
    И вязь иная строкам не нужна.

72
Они доймут расспросами тебя,
Во мне, скажи, что так любил Отчиз.
Когда умру, забудь скорей меня —
Заслуги сердца обнаружат Приз.
Или Девизы виртуозной Лжи
Тебе придется сходу сочинить,
И над моим последним визажи
Скупую правду ими потеснить.
Но стих мой новой Фальшью не пятнай,
Любви своей придумав небылиц.
Должно забыться имя внешность Знай,
Останется, заставят отступить.
    Здесь нет того, что публикую в свет.
    Пророк Любви принёс живую Ветвь.

73
Когда меня увидишь, то поймешь,
Чело укрыло Золото листвы,
Бьет ветвь желанья ледяная дрожь,
И нет как нет наивной простоты.
Застань заход сияющего дня,
И он вот-вот уже во тьме уснёт.
От ночи к ночи Смерть — второе Я —
Все ближе с отдыхом, её я слыщу ход.
И юность пыл, вотще сгорая свей,
Печальным пеплом сыплет на поля,
И для нее могилою своей
Холодная окажется земля.
    И потому ты любишь наш уют,
    Счета любви нам свой доход дают.

73
Но будь доволен: страстный Адвокат
Мои грехи упрятать навсегда,
Знай, я открою кто же виноват;
В моих строках — мгновенья и года.
Когда их перечтешь, увидишь дни
Того, кто о тебе всегда мечтал.
Привычки облика земного сохрани
Сей плоти много я не потерял.
Что плоть? Приз очервалененью тла
Душа одна — богатство без цены —
На белом видно, что моя утла.
Но светлые ум окружают сны.
    Ведь это тело дарственный футляр
    Для скрипки той, что ожидает дар.

74
Лишь о тебе я мыслями живу,
Как почва грезит в засуху дождём.
Чтоб ты обрел покой, я все смогу,
И, как скупец, один стою на том.
Сейчас, я наслаждаюсь, счастлив, горд,
Но трепещу — воруют годы страсть.
С тобой одним мечтаю быть, мой Лорд,
И тут же избегаю как Напасть.
Порой заполнен образом твоим,
И тут же я тебя, как прежде, жду.
Владениям не радуясь иным,
Храню лишь то, что дал ты мне в Аду.
    Так я и голоден и начинаю пир.
    Средь изобилья вновь нуждаюсь Лир.

75
Мой беден стих, убийственный посыл
Без обихода, тонких перемен?
Я говорю стихами, всем постыл
Без методов и всё же джентльмен.
Одним манером, способом одним,
Считая тропы бесполезный сор,
Всем скажется этот безумен мим
Происхожденье отвергает вздор.
О, знай, любимый, все, что я пишу —
Ты и любовь к тебе. Мой аргумент
Я снова в обращенье привожу,
Рисуя каждый сладостный момент.
    Как Солнце ново в облике одном,
    Моя любовь одна в повторе том.

76
Ах как же грязно зеркало лгало,
Тень гномона — его жестокий бич.
Но в книге отражение дало
Как негде обожание даВинч.
Мелькнут, увы, морщины в Зеркалах,
Напоминанье кромной темноты,
Их сгладит шёлком сладострастья Мак —
Неверные рассеятся черты.
Смотри, что память уберечь смогла,
Она доверила пустым горстям,
Спустя года в них накопилась мгла
Но на перстах кольцом любви блестя.
    Богатство золотое в новизне
    И совпаденье затность вензелей.

77
Столь часто ты как Муза приходил,
Благословляя тем мои сонеты,
Что всякий посторонний возомнил,
Тебя стихом воспев, уже поэтом.
Согласен, взгляд мог чудо сотворить,
Глупцу помог запеть в высоком стиле,
Невежде — над собою воспарить,
Добавив перьев и красот в их крылья.
Гордись особо тем, что я слагаю.
Тобой рожден и полон каждый стих.
Одна твоя их сладость наполняет,
В творениях чужих улучшив стиль.
    В моем искусстве все твои пути,
    Ты только этим стих обогатил.

78
Я был один, кто пел тебя, любимый.
Мой только стих владел твоей красой.
Теперь иссяк родник любви даримой,
Отослана и Муза на покой.
Сладчайший мой, приемлю милый довод,
Достоин наилучшего пера.
Но все-таки позволь, раз вышел повод,
Венчать задумки жалкого вора.
Все, чем он дарит, у тебя ж украл:
Достоинств взял твоих у поведенья,
А красоту с ланит, злодей, сорвал,
Чтобы ею озарить произведенья.
    Ты не спеши за то благодарить.
    Он твой должник, собрался ты платить.

79
Теряю мужество, увериваясь в том,
Что преимуществует дух соперный:
Излил всю мощь свою тебе стихом,
И мне замкнул уста, стремясь стать первым.
И все же ты, как Океан, велик,
И равно скромные суда приемлешь,
Надменный же корабль можешь вмиг
Ты потопить или разбить о земли.
Малейшего довольно легкой барке,
Быть на плаву, когда утонет он.
Она погибнет, так ее не жалко,
Тогда как в нем добра на миллион.
    Спасется он, я — пропаду вдали,
    Досадно только - гибель от любви.

80
Иль эпитафью я тебе составлю,
Иль ты на гроб мой кинешь горсть земли,
Не так уж важно, коль навек оставлю
Я в памяти сокровище любви.
Здесь это имя обретет бессмертье,
Хоть я, поэт, исчезну без следа,
Могилу скромную найдя на тверди.
В глазах людей покойся ты всегда.
Мой нежный стих, твой памятник нетленный,
Узрится теми, кто не знал наш вид.
Они оценят облик несравненный,
Когда, кто дышат, будут уж мертвы.
    Пером моим запечатлен в словах,
    С дыханьем оживаешь на их устах.

81
Я присягну, что брачного союза,
Недостижимый в неге и красе,
Ты заключить не мог с моею Музой,
И посвященья принимаешь все.
Поднять любую книгу ты способен,
Пиитом до отказа снабжена
Раздумьем о предметах бесподобных,
С хвалой тебе, для славы в мир дана,
Ты можешь, но покуда славословья
Они спеша в риторике искали,
То дружеской и истинной любовью
Тебя слова простые рисовали.
    Пусть для бесцветных петен украшенья,
    Они тебе прямое оскорбленье.

82
В приукрашениях ты не нуждался,
И потому я не приукрашал.
Я думал, что ты выше (заблуждался?)
Подачек и искусственных похвал.
И усыпленный этим, я не слышал,
Непревзойденный, хочешь показать,
Как далеко зашли чужие вирши,
Тебя рисуя, как не смел сказать.
Молчание ты мне во грех поставил,
Когда, наоборот, красу храня,
Оно, что сил, работало ко славе,
В то время как другие умертвят.
    Во взгляде больше жизни, бесподобный,
    Чем оба барда выразить способны.

83
Кем должен быть, кто высшую оценку
Воздаст, чем я: Тебе сравненья нет,
Кто образец срисует равноценный,
Упрятав вечность в тленности корсет?
Убого, скупо кажется перо,
То, что Субъекту не прибавит славы,
Но за твоим портретом так порой
Легко, как есть, свои возвысит главы.
Позволь ему ты это, при условье,
Не ухудшать, того, кто свят и чист,
Тебя его прославит славословье,
С восторгом все похвалят каждый лист.
    Но сам свою же прелесть отчуждаешь,
    Когда себя ценить не позволяешь.

84
В манерах моей Музы утомленной
Держаться скромно. Да, она тиха,
Когда пером и слогом напыщенным
Тебя витийно славит он в стихах.
Хоть дум моих благих слова благие
Не больше стоят, все же всякий раз
Я, как послушник, говорю «Аминь»,
Как Гимн лощеный сложен напоказ.
И слыша, как тебя он восхваляет,
Я соглашаюсь с истинностью слов,
Но к утонченной лести добавляю
Я чувство в мыслях, где царит любовь.
    Цени тех слов ты хладное дыханье,
    И мыслей тишь, пылающих признаньем.

85
Ужели парус гордый ярких виршей,
Так рвущийся к награде всех наград,
Замкнул слова, что даже не родившись,
Погибли на устах, не дав услад?
Его ли дух, что призраком подучен,
Меня, живого, замертво молчать?
О, нет, ни он, ни друг его могучий,
Что помогал ему, не устрашат.
Знакомый гость, столь приторно-любезный,
Что по ночам питает интеллект,
Не сможет всею силой бесполезной
Добиться, чтоб мой стих, болея, блек.
    Но лишь сочувствие к нему склонилось,
    Во мне опять сомненье поселилось.

86
Прощай! Владеть тобою роскошь,
И, видимо, ты это понял сам.
Хотя, ты знаешь, отпустить непросто,
Но умирает связь, родная нам.
Удерживать лишь по твоей же воле,
Но изобилья чем я заслужил?
И прав на то не видя в жизни боле,
Дар я владельцу дара возвратил.
Ты мне себя дарил, цены не зная,
Мои заслуги переоценив.
Великодушный дар, перерастая,
Уходит вновь, сужденье обновив.
    Тобою обладая, как мечтою,
    Во сне король, проснулся же изгоем.

87
Захочешь выставить непостоянство,
Достоинства презреньем заклеймить,
С тобой единый, стану самозванцем,
Отрекся ты, но мне виновным быть.
Ведь слабости свои постиг прекрасно,
И мне легко себя оклеветать.
Чтоб ты, любимый, доказал всем ясно,
Тебе во славу так меня терять.
От этого я выгадаю тоже.
Ведь мысли все с любовью наших нег.
И хоть останусь с иссеченной кожей,
Твоя победа радует вдвойне.
    Тебе в любви я весь принадлежу,
    В правах своих себе же откажу.

88
Скажи, что по моей вине оставил, —
Я подтвержденья этому найду.
Зови хромым, я не нарушу правил:
Во всем ты прав — и с места не сойду.
Тебе и вполовину не удастся
Меня бесчестить так, как я сам себя.
Ты хочешь перемен, я — рад стараться,
И, словно не знаком, уйду любя.
И это имя, что люблю безмерно,
Умолкнувший, не вымолвит язык,
И даже невзначай неправомерно
Не насладится он, к чему привык.
    С собой меня ты рядом не увидишь!
    Как мне любить, кого ты ненавидишь?

89
Что ж, ненавидь — твоя свободна воля.
И если то случится — пусть сейчас,
Когда мир в зависти препоны строит,
Заставь согнуться, с ним объединясь.
О, не потом, когда отплачет сердце,
Встань к арьергарду злого торжества,
Как после ночи бурной сумрак серый.
Не продлевай убийство мастерства.
Меня покинуть, так не будь последним,
Когда делишки злобы совершат.
Но только первым — худшим из последствий
Они меня тогда не устрашат.
    Ибо страшнее самых жутких бед —
    С тобой расстаться — горше горя нет.

90
Иные славны знатностью, те мастерством,
Иные состояньем, кто-то телом,
Иные златом, сворой иль конем,
На вкус дурной и выбор неумелый.
Все по себе находят наважденье,
Что наслаждает более всего.
То пустяки, иное увлеченье
Предпочитаю, выше нет его.
Твоя любовь мне знатности дороже,
Богаче злата, праздничных одежд,
Коней породистых и соколов надежных.
Ты — средоточье всех моих надежд.
    Ужасно то, что сам себя забрав,
    Лишишь меня на счастье всяких прав.

91
Но сделай худшее и укради себя —
Пока я жив, меня не избежишь.
Ибо до тех пор длится жизнь моя,
Пока ты мне в любви принадлежишь.
Судьба моя в руках любви твоей.
На сердце легче, больше не страшна
Жестокая угроза. Пусть скорей
И смерть, с твоею волею обручена.
Меня твоя измена не заденет,
Я жизнь кладу к истокам мятежа.
О, как я счастлив стал, и прочь сомненья:
В любви и смерти — твой, без дележа.
    И фальшь мой идеал не запятнает.
    Изменишь мне, но я уж не узнаю.

92
Я буду жить, пока надежда есть,
Что ты мне верен. Словно рогоносец.
Пока твой лик любовь мне будет несть,
Хоть сердце, может быть, другого просит.
Ведь ненависть в глазах не поселится,
Поэтому в тебе нет перемен.
В глазах других фальшь сердца отразится,
В чертах иных следы от их измен.
Но небеса, творя, постановили,
Любви сладчайшей жить в лице твоем.
Какими б сердце с мыслями ни были,
Твой светел взгляд, и только сладость в нем.
    Запретным плодом станешь на века,
    Коль сладок вид и также суть горька.

93
Имеют силу ранить и не ранят,
Не делают того, что говорят.
Манипулируют, а в сердце камень.
Безжалостны, любовью не горят.
Всегда правы, и так благочестивы,
Рачительно богатства берегут,
Собой владеют, и самолюбивы,
И всех других холопами зовут.
Как летние цветы в расцвете лета,
Что для себя одних, увы, цветут.
Но пораженные, чумой задеты,
Яд источают, смерть другим несут.
    Так даже чистота невинных лилий
    Становится опасней яда гнили.

94
Ты сладостным и милым сделал стыд,
Что, - гусеница в ароматной Розе, -
Питаясь славой имени, сокрыт!
О, этот грех твой просто сладость грезы!
Кто о проделках речь ведет фривольно,
Пытаясь очернить в моих глазах,
Очарованья добавлял невольно,
Нашли приют достоинства в грехах.
Что за дворец они в тебе нашли!
Там красота бесчестье покрывает
Златой вуалью в золотой пыли
И обожать пороки заставляет!
    Будь осторожен с этим чудным даром,
    Не затупляй клинок пустым ударом.

95
Иные говорят, что юность грех,
Которая распутствам потакает.
Но восторгает прочих тон потех,
Игрою их невинной прикрывая.
Так добродетель и грехи твои
Одновременно хвалят и ругают.
Ведь даже жемчуга, как ни плохи,
Все же на принце крови восхищают.
И множество Овец похитит Волк,
Что вид способен обратить в овечий!
Как много взглядов увести ты мог,
Блеснуть стараясь статью безупречной!
    Не делай этого. Я так тебя люблю,
    Что о тебе молвы не потерплю.

96
Разлука походила на Зиму,
Когда тебя, усладу я оставил!
Что за озноб, какую видел тьму!
И лютовал седой Декабрь без правил!
А это было средь цветенья лета,
Средь изобилья осени плодов,
Зачатых солнцем, щедрым на обеты,
С волшебницей, владычицей садов.
И брошены с жестокостью суровой
Плоды-сироты сладостных утех
Жалели о надеждах бестолковых,
Что мне блаженство подарил навек.
    Но без тебя все птицы умолкают,
    Желтеют листья, стужу ожидая.

97
С тобою разделен я был весной,
Когда Апрель, гордясь цветистым платьем,
Всех ворожил младою кутерьмой,
И даже злой Сатурн скакал от счастья.
Но все ж рулады птиц и сладкий запах
Соцветий нежных образов и форм,
Не вдохновляли снова лист закапать,
Сложив историй летних легких сонм.
Мне бы не бел и цвет роскошных лилий,
Я не ценил глубокий пурпур роз.
Их прелести с тобой в сравнении были
Натянуты, грубы и не всерьез.
    Казалось, что по-прежнему Зима.
    И я себя терял, сходя с ума:

98
Нахальную фиалку укорял:
Ах ты, воровка! Этот запах сладкий —
Всегда им мой возлюбленный дышал!
И на щеках бесстыдных пурпур гладкий
Из вен ли милого? И Лилий белизну
Забраковал, сравнив с твоей ладонью.
И пышность майоран с кудрей слизнул.
А Розы ужаснулись за бегоньей.
Одна пунцова от стыда, бледна другая
В отчаянии; и третья им под стать
Твое дыханье страстно похищают,
За что их черви мстительно съедают.
Что ж, поделом! Не надо воровать!
   Среди цветов себе признался я,
   Иль цвет, иль сладость их, увы, твоя.

99
Ну, где ж ты, Муза! Разве позабыла,
Кому обязана стихом своим?
На пустяки ты вольно тратишь силу,
И пламя светит зря словам пустым?
Вернись, небрежная! И искупи, не медля,
Ты рифмой время, что впустую шло.
Пой для того, чей слух остер и въедлив.
Он здесь, он ждет — готовь свое перо!
Восстань, ленивая! Нужна сноровка.
В черты любимого смелей гляди.
Коль это Время, высмей Его ловко,
Чтоб мародерство злое отвести.
    Быстротекущей жизни ход лови,
    Восславь любовь и смерть останови.

100
О, праздная, как возместить
Достоинству в наряде красоты?
В любви красу и верность совместить
Сумеешь, так возвысишься и ты.
Ответь же, Муза: он прекрасен
Сам по себе, и краски не нужны;
И что живут прекрасные напрасно,
Коль с верностью они разделены? —
Нема, поскольку выше он похвал?
Прощенья нет молчанию такому!
Вместо гробницы сделай пьедестал,
Который мысль не строила другому.
    О, Муза, послужи, я научу.
    Как ныне, вечной красоту хочу.

101
Любовь усилилась, на вид слабей.
Люблю не меньше, меньше проявляю
Свою любовь. Так летом соловей
Поет недолго, вскоре умолкая.
Млада любовь — приветствовал ее
Дыханьем каждым я весною нашей,
С приходом лета ценное питье
Еще милее в полной счастья чаше.
Любовь я на торги не выставляю
И гимном громким не бужу в ночи.
Лишь для тебя — тебя я восславляю,
А не для публики. Любовь молчит
    Все чаще. Стал я сдерживать язык,
    Чтоб к песне ты, любимый, не привык.

102
Увы, стихи, что Муза порождает,
Тем утвердить пытаясь свой престиж,
Бессилье аргументов представляют,
Сравнимо с тем, что ты в себе хранишь!
О нет, не укоряй за неудачи!
А в зеркало с улыбкой загляни.
К позору строк, с подобною задачей
Не справиться — не зеркало они.
И разве то не грех, стремясь улучшить,
Испортить образ, мил без всяких слов?
Но у стихов моих есть доля лучше:
Душевная краса твоих даров.
    Но более, чем стих мой может дать,
    Способно зеркало тебе сказать.

103
Знай, для меня, о, друг прекрасный мой,
Ты старым никогда б не показался.
Я помню, взгляд впервые встретил твой.
Так много лет, все тем же он остался.
Три хладные зимы, три гордых лета,
И три весны сменили свой наряд
Сезонов, и три осени, одеты
По-царски подарили нам услад!
Апреля три, горячих три июня,
И ты, ах! как же юн и свеж, красив!
Но как луна с серпа до полнолунья
Ты стал другим, себе не изменив.
    Не думай, не обманывает зренье.
    Ведь Красота дала тебе рожденье.

104
Моя любовь не идолопоклонство.
Не идол и живое божество,
Хотя напев без вариантов льется
Все одному, о нем и для него.
Был добр со мной вчера и добр сегодня,
И в постоянстве дивном завтра добр.
Поэтому стихам опять угоден
Все тот же неизменный разговор.
«Прекрасен, верен, мил» — одни не лишни.
«Мил, верен и красив» — все, чем живу.
Других границ не принимают вирши,
И сладостнее их не слышал звук.
    Пыл, красота, добро и раньше были,
    Но лишь в тебе сливались их усилья.

105
Когда я в древних Хрониках событий
Встречаю описания существ,
Красоты чьи в стихах старинных свиты,
А прототип укрыл могильный крест,
То сочетая вместе безупречно
Вид рук и глаз, изгибы губ и ног,
Обещана для нас чудная встреча:
Владельца их — тебя увидеть смог.
Похоже, ритмом в этих восхваленьях
Пророчествовал о тебе поэт.
Стремясь в своем божественном прозренье
Изобразить словами твой портрет.
    Ему подобно, мучаюсь укором —
    Не передать то, что доступно взору.

106
Ни страхи и ни злые предсказанья,
Что фальшь пророков в этот мир плодит,
Любви моей не укротят пыланье,
Конец бесславный слову не грозит.
Луна пережила свое затменье,
Авгуры мрачные раскрыли ложь.
Уверенность царит в своих владеньях
И в мирный рай Олив я снова вхож.
И с каждой каплей сладкого нектара
Любовь свежеет, и бессильна смерть,
Счастливый муж живу я в ритмах старых,
Пока кружит над паствой черный смерч.
    Пристанище обрящешь здесь и ты,
    Когда сгниют их шлемы и щиты.

107
Что ум добавить может мой к тому,
Что верная душа уже сказала?
Как выразить любовь новей ему,
Ведь записей моих все время мало?
Никак иначе словом, лишь в молитвах
Опять к тебе, сладчайший, день за днем:
Ты мой — я только твой. И не забыты
Мгновения, как в имени твоем
Впервые обреталось упоенье.
Не зачертить свежеющей любви,
Всё пережившей — беды, оскорбленья,
И даже годы для нее - рабы.
    С надеждой пробуждается для вас,
    Когда казалось миру уж мертва.

108
Не говори, что я фальшивил сердцем,
И что разлука изменила страсть.
Моя душа способна отогреться
Лишь на твоей груди, чтоб не пропасть.
Здесь дом любви, и если сомневался,
В отчаянии когда-то я в тебе,
Давно от этой скверны отказался,
Омывшись в покаянных слез воде.
Не верь, хотя в моей крови царят
Все слабости природы человечьей,
Что так абсурдно мог позор принять,
Считая за ничто все блага встречи.
    О, Роза, без тебя душа пуста.
    В тебе лишь, милый, мира полнота.

109
Увы, ты прав, довольно там и здесь
Я потакал им в лике шутовском,
Презрев мечты, одолевая спесь
Свои богатства рассыпал песком.
Считал друзьями недругов и слуг;
Ты прав, что недоверие закон.
И очевидность обнаженье мук.
Но идиома молод и умён
Так возбуждает царственный испуг.
Покончил с тем, ценнее аппетит,
Значенье придаются мелочам
Ты Бог в любви, и этим знаменит.
    Так призови — тем раю равным будь —
    На белую с любовью нежно грудь!

110
О, за меня с Фортуной бейся Злой,
Что причинила столько мне вреда,
Греховная, не зная, что устроить,
Оболгала публично нас тогда.
Так именем моим теперь торгуют,
Им удалось мою природу скрыть,
Рукой красильщика труды воруют.
Жалей, о, как мне все восстановить!
Пока же, добровольный пациент,
Я буду пить ту горькую настойку
От заблуждений, ожидать момент,
Потребовать с Фортуны неустойку.
    Люби меня, мой друг, и в полной мере
    Достаточно мне, чтоб в себя поверить.

111
Любовь и понимание сотрут
Из памяти моей недужный след;
Какое дело, нам похабно врут,
На кон за правду выдавая бред?
Ты это Все, и я хочу одно -
Из уст твоих себе оценку брать
Все прочие мертвы, так суждено,
И сердце, прав, всех ненавидит власть.
Моя забота достоянье бездн
О мнениях, и искушённый Змей
Я больше не ловил на небе звезд.
Мое решение памяти сильней.
    К тебе, вдвоём забудусь, Витт.
    Пусть этот мною мир убит.

112
Тебя покинув — памятью живу;
Что эта воля - отрицанье прав,
Слепящею тоской прощальный звук,
Я видел все, не понимая глав.
Что птица, что цветок, а что Призрак
Не оставляли формы, только след
Объектов быстрых различимый брак,
Которым исправленье силы нет.
Простые — день и ночь, холмы-моря,
Иль утонченный образ боготворн,
Ворона голубем казалась зря.
Им кажлый придавал твой блеск и норв.
    Что оставалось мне - на твой полон,
    Мой верный ум готовый испокон.

113
Или мой ум, венчающий обряд,
Чумы монаршей храмовая медь;
Любовный приворот, любовный Яд.
Глаза впивались в опьянёнеый мед.
Несностны люди, - разум мне изверг.
Где видился подобный Херувим.
И награждать лучи сияньем сфер,
И наслажденье отдавай живым?
О, первая моя причина — лесть,
Что ум разоблачения ждет
Алкает мести, сладостная месть,
Ты топишь сердца равнодушный лёд.
    Питье хмельное, но пока не грех.
    Когда впервые внял таких утех.

114
Я прежде лгал, Любовью мне не дан.
Тебя, мой драгоценный друг, любя,
Причин не ищем для слиянья дён,
Я не жалел ни мира, ни себя.
От перемены обстоятельств тщет
Здесь время изменяет каждый ход —
Обеты рушит святость и расчёт.
И подл королевский обиход.
На красоту губителен подлог.
Так почему же не страшась его:
Мне не сказать: я этого не мог
И царствуя, и называясь бог.
    Любовь — дитя. Вернёт слиянье цвет.
    Что отцвела, но вот опять расцвет.

115
О, нет преграды Раверства союз
Двух преданных умов. Не то любовь,
Менять в угоду осложнений груз
Иль гнуться от убийственных оков!
О нет! Незыблемый ориентир
Взирает, негасимая Звезда,
На этот полный ненависти Мир,
Ведя во тьме заблудшие суда,
Чей тип и достоянье не узнать.
Любовь паяцами не нарядить,
Где кажется красе от стали пасть,
Те двое вместе начинают жить.
    Коль это доказать не станет сил,
    Я прежде не Творил и не любил.

116
Суди меня, скажи, что оскупел,
Что по достоинству не оценил,
Скажи, что в своенравии гордел
И узам нежным чуть не изменил,
Что не подозревая их подвох,
Я тратил наше время на Мотив,
Отдав на Ветер выбор смысла строф
Перемещался дале с глаз твоих.
Учти мои ошибки, обвини
И беспристрастно это докажи,
Пусть даже бровь подёргнет гневом нить,
Но стрелы злости в луках удержи.
    Вот оправданье: так проверил,
    Прочней моей любви твоё доверье.

117
Когда хотим усилить аппетит,
То возбуждаем нёбо острой смесью,
В надежде, что недуг предотвратит,
Хотя и на пустом нашелся месте.
Подобно, я тобой заполонен
Святую сладость горечью приправил,
И благостью беспечной угнетен
От ревности помучиться заставил.
Что ж, то любовь: беду предупреждая,
Сама себе придумала недуг;
И мнительно измены порождая,
Больным здоровый оказался вдруг.
    Но понял так и навыком доволен:
    Леченьем травит, кто тобою болен.

118
Что же за яд я пил из слез Сирен,
Добытый ей среди адских нечистот,
Любовь на грезы, верность из измен,
Себя лишал взаимности и вот:
Презренные ошибки совершать,
Благодарить за нас святой водой!
И лихорадка, ясных глаз лишай,
Безумьем все мутила, слепотой!
О, благо зла! В нем мне прозренья вид
Величье счастья в муке познаем,
Любви больной мощнее пыл Обид —
Растет сильнее, больше день за днем.
    Одумавшись, самим собою я стал,
    Здесь трижды я обрел, чем потерял.

119
Сколь был жесток, теперь будь милосерд,
От боли, что я чувствовал тогда,
Я пожалел, что не замучен смертн,
Не сталь и нервы, в венах не вода.
Коль резкостью моей задет, увы,
Насколько я, то ты изведал ад.
А я, Тиран, и не боюсь молвы
Не принимая Милого утрат.
О, пусть запомнится нам свод печалей тех
Тем, что не вытерпел, придя, ты мук моих,
Когда мне греет самомненье грех,
Бальзамом столь живительным мой стих!
    Так мой урон сполна ты возместил.
    Я боль измен страданьем окупил.

120
Слыть низким или низость почитать,
Беспочвенно сносить упреки их,
Какие-то там «радости» терять,
Хоть нам не кажется — на взгляд других.
С чего тот адьюльтерский лживый взгляд
Салютовал моей игривой крови?
За наслажденьями грехи следят,
Дурной для всех, чем дорожу я боле?
Нет. Я таков, и не удастся им
Подсчетом скверн моих себя очистить.
Остался прям, казавшись им кривым,
Сокрыв дела от их циничных мыслей.
    Пока повсюду сеют лишь порок,
    Враждебен мир, им управляет рок.

121
Твой дар и твой Завет в моем уме
Запечатлела память навсегда,
Ценнее строк, они живут во мне,
Превосходя лета мои в года.
По меньшей мере, живы до тех пор,
Когда мой мозг мне память сохранит;
И каждый часть тебя украл, мой Лорд,
Свидетельства не потеряют Дни.
Моя тетрадь бессильно не полна,
И у любви расписок не возьму,
Поэтому и отдаю сполна,
То что дороже сердцу моему.
    Надсмотрщик о долге помянул,
    Хотя мои расчёты долга Нуль.

122
Нет, Времена теперь не похвальбы,
Не сдался я, неопытный игрок,
Открытия, наверно не новы -
Мне шелуха, чтобы прикрыть Порок.
Свиданья кратки, все ивно так,
Что нам навязываешь ты старье.
И заново пернродить мастак,
Но не признаешь, видывали все.
Мне списки блага больше не нужны,
В которых год загадочный стоит,
Нам не до спешки, твой обман нажив,
Что было, будет, больше не дивит.
    Клянусь тебе, минут любви Часы,
    Я буду, верен, не страшась Косы.

123
Когда любовь - ребенок чинарства,
То незаконченым Судьба сочла
И обрекла на чувство мытарства,
То добродушна, временами зла.
Но нет, ее рожденье высоко,
И не сорняк она среди цветков.
Ей одобренья, лязганье оков —
Все безразлично, как и моды зов.
Не подчиняясь мнениям толпы
Ей еретизм политики страшён,
И словоблудья обезьяний пыл
Коварства настоящего канон.
    В свидетели зову, таких, как я,
    Любовью жив, она моя семья.

124
Неужто недостаток - угождал
Им выраженьем властных первород,
Или же плох бессмертья пьедестал,
Или он пал и краток стал доход?
Не видел ли, как потеряли всё,
Формально благочестие искав,
Талантами за жалкое жилье
Под их надзором — на ладонь песка?
Довольно. Я тобой хочу дышать,
И развивая гимнов Правоту
Стихи скромны — их с тленом не смешать,
Пусть безыскусны, без лихих потуг.
    Прочь, Соглядатай! Кто тебя нанял,
    Не подчиняюсь, чувства не предал.

125
О ты, Неповторяем, Чаровник,
Песок часов, и зеркало, и Серп.
Стареет мир у ног твоих приник.
И в честь себя вновь жаждешь жертв.
Беспечен, весел, мудрая Молва
Тебя насмешкой Времю создала,
Чтобы любовью ранил год за Два,
Пока всех Смерть в могилу не свела.
Бойся Тщеты, она тебя ласкает,
Пока Час для расплаты не настанет.
Счета закроют. Рано или поздно,
Пред Выбором предстанешь грозным…

126
Считалось, Темнота не хороша,
Всему давая имя красоты,
И в наши дни тот, чья черна душа,
Солжет про незаконные черты.
Себе вменяя право второпях,
Ее похитить сладостный приют;
Природу отторгая, и опять
Прекрасное, унизив, оболгут.
И все ж прелестницы глаза черны,
А взор ее так сладостью сквозит.
Она — пусть не сиятельна, увы, —
Но фальшь и не касается ланит.
    И шепчется в любимые уста:
    О, что же это, коль не красота?

127
О музыка, ты Музыку творишь
И деревянных клавиш пестроту
Игриво пальцы нарушают, лишь
Припасть позволив к каждому персту.
И стоны страсти в мой ревнивый слух
Вливаются, собой заполонив,
И единение при мне тех двух —
Тебя и клавиш, словно мой двойник.
Готов на все, чтоб поменяться с ним,
Чтоб оказаться возле этих рук,
Что нарекли так дерзостно своим,
Бледнеть и мучиться заставив вдруг.
    Ловить губами ноты с рук твоих
    Хочу, соединяя в нежный стих.

128
Пусть миг стыда не трогает Души,
Бессмысленным позором Душу жжем.
Соблазн и предвкушение вершит,
Мы вожделенье сладостным сочтем.
Хоть вероломны, грубы и подчас,
И чувство, что обманчиво, грешно.
Убийственна любовь бывает в нас,
С добычей расправляется оно.
Безумен сам, сводил ее с ума,
И в плен иллюзий погружался вскорь
То звал, то обвинял, и сей дурман
Суля блаженство, порождает скорбь.
    Знакомо это каждому, но рад
    Стремясь на небо, рухнуть в этот ад.

129
Любимые глаза - не тысячи Солнц,
Коралл краснее розоватых губ,
И бархат персей снегом не нальется,
И черный локон жесток и упруг.
Есть ало-белых Роз дамасских тьма,
Но на твоих щеках не зацветут.
Их аромат, сводящий всех с ума,
Те вздохи легкие не принесут.
Хоть мелодичную люблю я речь,
Но музыки приятней нотный ряд.
Не удалось полет богинь стеречь,
Она земная, все так говорят.
    И все ж, она, любовь, ручаюсь всем,
    Прекрасней, чем могу сказать о сем.

130
Ты тираничная, как красота,
Прекрасно зная, что мне дорога.
Ты драгоценный камень на перстах, -
Я не могу, узнав тебя, солгать.
И все-таки, по правде говоря,
Промолвит кто-то, что не впечатлен.
Смолчав про то, подумаю, что зря
Твое лицо любовь не будит в нем.
Твое лицо рождает сотни дрем,
И сотни вздохов тягостных души.
Что этот мрак блистает также днем,
Страданьем расписаться поспеши.
    Вот, почему злословит так молва:
    Не ты черна — черны твои дела.

131
Люблю глаза, они мня спасут,
Когда ты сердцу причиняешь боль.
В их темноте любовный пересуд:
Будь смелым и любовь себе позволь.
И ярче, чем заря на бледность дня,
Ты всходишь на костер моих ланит,
И та звезда, что светит без огня,
И вполовину равно не манит.
По мне повергни в траур и меня,
Все этот взор преображает так:
Хоть сердце холодеет, но обняв,
Они сердечный растворили мрак.
    И поклянусь, что красота верна
    Явилась в этот мир, как ты, черна.

133
Мое проклятье сердцу, много так
Глубоких ран мне может нанести!
Меня ли не хватило, как пустяк
Теперь любимый тоже раб, почти.
В глазах теряюсь, и второе я
Так равнодушно друга потерять
Себя, его, тебя лишился. Зря
В темнице сердца замкнуты опять.
Пусть пленник я, тем пленом мне позволь
Ты сердце друга защитить от бед.
Тюремщик мой жестокий, он король,
Его ты не посмей пленить вослед.
    Но нет, и он горит в твоем огне.
    Владея мной, владеешь всем во мне.

134
Теперь он твой. Пора это признать.
И сам заложник прихоти одной,
Я сдался, чтобы сладость охранять,
Чтоб возвратила в дом его родной.
Ты против, и не ищет он свобод,
Хоть алчна ты, а он по доброте
Те узы быстро принял не на год,
Ради меня став жертвой сих утех.
И так, обман, его я потерял,
И он теперь навечно твой должник,
Свою свободу тоже проиграл.
Ты торжествуешь в выгоде двоих.
    Обоих полонила эта власть.
    Он платит, но я тоже пленник, страсть.

135
Все женщины хотят, ты - только Уилл,
Уилл уж был, но Уилл так нужен вновь;
Твои желанья часто посетил,
Уилл твою желаньем сладким кровь.
Коль нужен Уилл, изысканен твой глад,
Не соизволишь Уилла приютить?
Великодушная, Уилл тебе как сад
Твоих утех, Уилл, и дай себя любить.
Как океан, Уилл, все ж  дождь пролил,
Хотя до берегов полно воды,
Пресыщена Уиллом, все Уилл,
Уилла твоего дополнишь ты.
    Недобротой нас всех не убивай,
    Уилл един, ты в нем меня желай.

136
Когда твой разум возвестит, я здесь
Что слишком близок я, заверь, Уилл -
Твой Уилл, и образ милый весь
Явил, любовь сдержать нет сил.
Уилл, Уилл тебя заполонил.
Да, до краев желанья, и моё.
В вещах великого того, кто мил
Числом один легко мы узнаем.
Так я один, позволь прийти без слов
Твоих желаний мизерная часть —
Но все ж, поверь мне, я всегда готов
Легко добавить сладость в эту страсть.
    Любовь и верность мною назови,
    Затем люби меня, мне имя Уилл.

137
Любовь слепа довольно говорят,
Что о себе скажу, когда влюблен?
И видя красоту я там, где взгляд,
Все ж темнотою, разве не пленен?
Когда глаза, пристрастьем подкупив,
Швартуют сердце в пристань корабли,
Зачем обманом волю притупив,
В силки поймаешь сердца каждый блик?
Почем я знаю, утлый каждый плот
Займет простое место в мире сем,
Когда же налицо наоборот?
Твое лицо не вижу я совсем.
    И сердце, и глаза обманом скрыв,
    Навеки судно посади на риф.

138
Когда любовь из  истины одной,
Для вида верю, зная, что мне лжет:
Несмыслящим, повсюду фальшь порой,
Юнцом меня неопытным зовет.
Позволю ей сказать, что я незрел,
И это даже мне немного льстит.
Ей глупость лжи прощаю неумелой.
Так истина обоих не в чести.
Но почему бы не признаться ей, лукав?
И зрелость мне свою скрывать зачем?
Все дело в том, что мы любя, солгав,
Годами не кидаемся совсем.
    Так лжет она мне — я лгу ей в ответ.
    В обмане этом нас счастливей нет.

139
О, не зови судить неправоту,
Что против сердца моего лежит.
Рань только словом, взгляда немоту
Используй, силу, раб не побежит.
Признайся, есть милее сторона,
Но бойся, милая, туда глядеть.
Что за нужда чинить препятствий нам?
Меня не мучай, подавляя впредь.
И я прощу: ах! как она права,
Что от лица вокруг меня враги,
От взгляда так кружится голова,
Что, может быть, другой уже погиб:
    Оставь, от боли становлюсь слабей,
    Смертельным взглядом ты меня добей.

140
Хоть жало с мудростью ряди, не мучь
Долготерпенье холодом страстей; 
Позволь развеять словом сумрак туч
В манере муки к участи моей.
Учить тебя - лишь портить образец,
Нет, только не любовь, так нежен слог;
Ведь врач утешит пациента, как отец,
Когда случайно сильно занемог.
Дойду до ручки и сойду с ума,
Безумный и скажу больной любви - 
Теперь все хуже и пора унять
В безумье встреч безумье вздохов бы,
    Таким не стану, действия просты,
    Убойся взглядов, но не доброты.

141
По правде, я глазам не люб
В тебе ошибок тысячи, заметь,
Но обожаю сердцем нежность губ,
Что взгляда супротив желаю зреть.
И голос твой мне не чарует слух,
Прикосновенье не ласкает чувств.
И вкус, как обонянье, тоже глух.
На пир желаний приглашен, хочу.
Но ни пять чувств, ни многогранный ум
Не гонят сердце от любви отнюдь.
Вассалом и рабом твоим при том
Я остаюсь, мужская в этом суть.
    И вот соблазн по размышлений всех,
    Она дарует боль, не только грех.

142
Любовь – мой грех, пороча образец,
Порочу грех, греховной страсти плод.
О, но со мной в союзе мой истец,
Найдешь ты правоту, наоборот.
Греховный, не слетит вот с этих губ,
Что мне орнамент алый нанесли,
С которых тот же издавался звук,
Постелей зависть, так со мною слит.
Так будь законна ты, моя любовь,
И узаконь меня в моих глазах,
Пусть корень в сердце - состраданья зов
Мне правоту достойно доказал.
    Если находишь, то что потерял,
    Отринь сомненья в этот идеал!
 
143
Как бережливая жена бежит поймать
Птенца, что в день сегодняшний любим,
Родное чадо бросив, не унять,
Чтоб удержать, гоняется за ним.
Пока ребенок смотрит в стороне,
Её зовя, она все занята,
Тем кто теперь летает перед ней,
Младенца недовольство просто так.
Пока ребенок, я перед тобой
А ты за тем, кто от тебя летит.
Желанную надежду взяв рукой,
Меня целуй, включая свой инстинкт.
    Так помолюсь, чтоб стал твоим Уилл,
    Ты обернись, мой громкий крик простыл.

144
Мне боль и счастье дарят две любви,
И две души меня к себе влекут.
Один — прекрасный ангел  его вид,
Другая — темный дух, что в ад ведут.
Злодейка божество низвергни в ад,
И ангелов прелестных разгони,
Рядом с тобой я дьяволом быть рад,
Оплакав чистоту, зажги огни.
И может быть, мой ангел-абсолют,
Как и она, стал духом злым давно,
Объединившись те, кого люблю
Попали оба в адское окно.
  Сомненьем этим мучаюсь в бреду.
  Вернись, мой ангел, иль сгоришь в аду.

145
Те губы, - чья любовь-недуг
С дыханьем ненависть несет,
По ней вздыхал прекрасный друг
В надежде, милость снизойдет
Его облегчить приговор
На тот язык, что вечно мед, -
Нежны всему наперекор.
И только день, благочестив,
Ночь заменил, спускаясь в ад,
Слова и взгляды изменив, -
Я ненавижу, - невпопад.
Но тем мою судьбу храня,
Вдруг уточнила, - не меня...

146
О, дух мой, центр моих грехов-услад,
Герой, мятежной силой овладев;
Зачем тоскуешь, убоявшись глад,
Украсил твой фасад глумливый смех?
Невыносимых цен так мал приход,
Потраченный на чахнущий дворец?
И пусть червей забит избытком рот
С твоих сокровищ, в этом твой конец?
Прошу, мой дух, ты умерщвляешь плоть,
Пусть изобилье ляжет на столах,
Блаженствами займи часы забот,
За тем не вороши богатства прах:
    Наешься до Смерти, как полагает стать,
    И Смерть умрет, - нет смерти умирать.

147
Моя любовь — болезнь, и приступ для,
Чем больше лечишь, более болит,
Коль аппетит больной, селебро - яд
И вряд ли успокоит аппетит.
Рассудок, лекарь для моей любви,
Разгневан непослушием моим,
Меня покинул. Естество убив,
В мученье: жажда - смерть, консилиум.
Невыносимо излеченным быть.
В безумном беспокойстве, комильфо,
В борьбе желанья с правилами жить
Благоразумья покидаю форт:
    Так клялся я, что мне приносит свет.
    Та ночь, в которой вовсе света нет.

148
О боже, что за зренье мне дано,
Любовь, вне связи с виденьем земным!
Иль это разум в сговоре давно,
Обманов чувств тебе служа с иным?
Но волшебство, что вижу, соблазнясь,
О коем мир обратное твердит?
В глазах любви с собой теряю связь.
Ведь если - «нет», любовь – «не по пути».
Как сделать так, чтоб видели ясней
Пролившие так много слез, смотря?
Понято, что старанья плохи мне
Скрывает солнце дождь и облак ряд.
    Хитра Любовь! Слезами ослепи,
    Чтоб драг ошибок взгляд здоровый пил.

149
Скажи жестоко, больше не любив,
Когда опять с тобою разделен!
Тебя не позабыл, себя забыв,
Ради тебя для всех тиран, твой он.
С кем дружен я, кого ненавистен вам?
И встреч избег с тем, кто тебе не мил.
И вот, любовно взгляду все отдам,
Готов немедля оправдать свой пыл.
Каким достоинством своим я пьян,
Чтобы тебе служенье отвергать?
Все лучшее мной холит твой изъян,
Марионетка, взгляду я под стать.
    Что ж, ненавидь, я понял наконец:
    Ты любишь зрячих, я, увы, слепец.

150
Откуда эта сила в ней взялась, —
Незавершенностью брать сердце в плен?
Забыть, что видел, только осмотрясь,
И клясться, что стал ночью светлый день?
Как обращаешь благо ты во зло,
И вынуждаешь страстно зла желать?
С уверенностью это ремесло,
Искусно научилась применять.
Непостижимо: тем сильней люблю,
Чем больше сплетен носится, молвы.
Любви опасной верность я храню,
Хоть не гони, не жду я похвалы.
    И хоть я и не полностью любил,
    Тем более любовь я заслужил.

151
Любовь моя, ты слишком молода,
Чтоб понимать сознанья скрытый смысл.
Хотя сама сознаньем рождена.
Моим грехам не зрит расплаты мысль:
Ты предаешь меня. Я предаю
Свой ум благой утехам грубым тел,
Возможность благодатную ловлю -
Триумф в любви напором смелым.
Достаточно тебя услышать мне,
Как плоть встает, нацелясь на тебя,
Трофеем овладеть в гордыне смел,
Готов на все, у ног твоих моля.
    Нет, трезвым слишком быть, услыша зов,
    Её любви прелестной не готов.

152
В любви, ты знаешь, клятвы преступил,
Но ты — клятвопреступница вдвойне.
В постели стихли стоны, есть ли сил
Вдруг ненависти стоны вылить мне.
Но разве не любить дыханья те,
Когда я двадцать нарушаю клятв.
Мои все стоны только в пустоте:
Посеяв веру, не дождался жатв.
Я свято клялся в доброте твоей,
Я пел любви правдивой постоянство,
Я сам ослеп, весь свет оставив ей,
И всех заставил против правды клясться.
    И я поклялся в прелести твой,
    Как проклянет закон прелюбодей.

153
Лег Купидон вздремнуть, огонь уняв,
Приметив то, одна среди Диан -
Любви свечу нарочно в гейзер вплавь,
Холодный бил из-под земли фонтан.
И вдруг касаясь с пламенем святым,
Его бессмертным жаром оживлен,
Пылал фонтан. Купанием таким
Есть некто от недугов исцелен.
Любимой жаркий взгляд зажег огонь,
Для пробы им груди коснулся бог,
И снова, как и прежде, бьет любовь,
Я к гейзеру пришел, он мне помог.
    Но без толку, целебная вода,
    Где жар любви пылал, звала туда.

154
Лукавый бог однажды задремал,
Оставив факел, что сердца сожжет.
Но кто средь нимф от лучшей устоял,
Одна лукаво факел подает,
Что легионы сжег дотла сердец,
И точно в ледяной источник кинь.
Так генерал желаний наконец
Был спящим побежденный из богинь.
А тот родник, что жар любви принял,
Обрел навечно дар волшебных сил,
Болезнь мужчин купанием унять.
И я, любимой — раб, туда прибыл:
    Узнав, огонь любовный воду греет,
    И так любви не остудить быстрее.

Финиш.